Белая дорога, глава 4

[justforfics]

Позже она подлавливает Сириуса, когда тот возится со своим мотоциклом. Это огромная и красивая машина, она и пугает Лили и одновременно немного очаровывает.

– Ты слышал о зелье, над которым работают Альбус и Гриндельвальд? – начинает Лили. – Эликсир из драконьей крови.

– Да, и что? – скалится Сириус, глядя на нее искоса, как будто уже знает, что она хочет сказать.

– Мне нужна бутылка такого зелья.

Он запускает пальцы в лохматые волосы и запрыгивает на кожаное сиденье, лучась самодовольством.

– А почему ты не попросишь у них? Ничего ж особенного.

– Альбус не должен… Я хочу, чтобы Альбус не знал об этом подольше.

Сириус фыркает.

– Ну, удачи.

Лили кажется, что он намеренно притворяется тупым.

– То есть ты хочешь, чтобы я его для тебя украл. Зачем?

– Потому что это для Гарри. Оно может помочь, но Альбуса волнуют возможные побочные эффекты.

– А тебя нет?

– Меня больше волнует, что Гарри может… – в последнюю секунду она заменяет слово «умереть», – проиграть. Что Волдеморт будет пытать его или даже победит, несмотря на хитрые планы Альбуса.

– Старик тоже делает ошибки, это точно. – Сириус чешет нос и смотрит на нее. – Хорошо, я его добуду. – Потом он обводит взглядом окрестности: братец Рег имеет дурную привычку околачиваться в ближайших кустах. Альбус приписывает это привычке прятаться от родителей и ждать, что появится какой-нибудь его ровесник, но Лили кажется, что ему просто нравится шпионить.

– А взамен ты расскажешь Джеймсу о ребенке?

Лили захлопывает рот, осознав, что он открыт. Затем говорит:

– Что сказать? Если ты знаешь, значит, и Джеймс знает.

– Да, но не от тебя, – Сириус изучает ее из-под лохматых бровей. – Ты не сказала ни слова. Он немного расстроен из-за этого.

Она вздыхает и трет лицо.

– Я уже говорила, что Альбус Дамблдор – та еще заноза в заднице? Да, конечно, я расскажу ему. Хотя там и рассказывать особо нечего. Это же просто ребенок.

– Ага. А я – Хельга Хаффлпафф, – отвечает Сириус и заводит мотор.

~~#~~

Она находит их первый поцелуй. Он случился – ну конечно, где же еще – в Азкабане.

«У судьбы, – думает Лили, – довольно гадкое чувство юмора».

Странно, но на первый взгляд тюрьма напоминает ей Хогвартс. Разве то, что это старый каменный замок с лестницами, альковами и галереями, должно делать его таким знакомым? Он напоминает подземелье: прорези окон маленькие и узкие, как бойницы, свет через них проходит еле-еле. Факелов мало, и они далеко друг от друга, закреплены на продуваемых поворотах, языки пламени трепещут и гаснут, а потом вспыхивают вновь в повторяющейся пантомиме огненного дыхания. Это порождает вдоль коридоров длинные дергающиеся тени, постепенно сливающиеся в большие пятна темноты. На стенах поблескивают влажные пятна, тут и там виднеется мох и какая-то гниль. Это не просто Хогвартс в руинах, не просто запустение замка, такого древнего, как пускающий слюни старик-маразматик. Это Хогвартс после психического срыва.

Снейп, одетый в тюремную робу, сидит в маленькой сырой камере, в которую, открыв железную скрипучую дверь, входит Гарри. Пока он разговаривает с охранником, Снейп сутулится еще больше, трет ладони, пытаясь согреть, и прижимает руку Меткой к себе. Если судить по внешнему виду, он не спал как минимум неделю и столько же не мыл голову.

– Это был довольно грязный трюк, – сообщает Гарри, как только они остаются наедине, – чертов ты ублюдок.

Визит превращается в перепалку, и Лили не вслушивается в их ор. Снейп прав – Гарри размахивает палочкой слишком неосторожно. Он явно огорчен тем, что Снейпа заточили в камеру, и предстоящим судебным процессом. «Хороший мальчик», – думает Лили; но Снейп не желает вступать в его «фан-клуб». Следующее, что видит Лили – Снейп прижал Гарри к холодной зловонной стене и склонился к нему так близко, что обоих можно сразить одним заклятьем. Гарри был абсолютно прав насчет того, куда Снейп засунул ногу. И Снейп тоже не врал о том, кто кого поцеловал первым, хотя, сказать по правде, эта нога – та еще провокация.

Но зачинщик – Гарри, и Лили вынуждена признать, что у него превосходно получается заткнуть Снейпа. Тот, кажется, предпочитает язык Гарри у себя во рту, чем болтающимся безнадзорно. Как бы он ни оправдывался, он приветствует поцелуй так же сильно, как возражает против всего остального, что Гарри делает.

Пока поцелуй не заканчивается. Тогда Снейп бледнеет еще сильнее и напряженным голосом требует, чтобы Гарри немедленно убирался нахрен, а Гарри смотрит на него взглядом, полным отчаянной надежды. Лили проклинает возникшую между ними сексуальную алхимию. И Снейпу действительно есть о чем поволноваться, ведь он состоит из одних лишь нечистот – того, что алхимический процесс должен преобразовать. Предай такую душу огню, и она лишь рассыплется прахом. Гарри же – чистое золото. Ну, достаточно золотой, во всяком случае. Лили не видит причин, по которым он должен выносить дополнительные мучения и доказывать свою ценность, уж точно не Снейпу, и уж точно не ради какого-то увлечения.

После ухода Гарри Снейп мечется по камере, как хищник в клетке, взгляд его шарит вокруг, но то и дело возвращается к двери. Наконец он отходит в заплесневевший угол подальше от любопытных взглядов, прислоняется спиной к стене и соскальзывает на пол, согнув колени. С закрытыми глазами, как будто смотреть на то, что он делает, ему унизительно, он засовывает руку в штаны и начинает дрочить.

Лили, дрожа, меняет канал. Она ищет жену Гарри. В этой реальности она избегает Гарри и концентрируется на его детях. Они – его будущее: забавные, живые, продолжение линии рода Поттеров. «Да, в общем-то, не имеет значения», – говорит она себе. – «Снейп умрет. У Гарри не будет другого выбора».

Она выключает телевизор и идет искать Джеймса. Ей надо прикоснуться к кому-то. Кому-то реальному. Она заставляет дом исчезнуть. Отгоняет прошлое. Ей хочется прикосновений, которые помогли бы унять странную дрожь, вызванную этой ужасной, грязной сценой.

~~#~~

В последнее время она часто затаскивает Джеймса в кусты. Он, кажется, не возражает. Сириус дарит ей забавные кислые взгляды, но пусть как-нибудь перебьется.

Она чувствует мимолетную вину за то, что заманивает Джеймса флиртом и намеками о сексе. Она хочет оказаться вне сферы влияния Сириуса и по возможности избежать вездесущего Альбуса. Джеймс уже снимает рубашку, когда она говорит:

– Не спеши, любимый. Я собиралась сделать это раньше, но… Джеймс, я хочу познакомить тебя с Томом.

Он быстро заправляет рубашку обратно. Ерошит в возбуждении волосы и чуть не сбивает очки.

– Мерлиновы титьки, Лили! – он наклоняется, сморщив нос, и говорит низким, хриплым голосом: – Это самое отвратительное существо, которое я когда-либо видел.

Она вспыхивает, чувствуя себя лично оскорбленной, но он добавляет:

– Это же кусок души Волдеморта. Ты же знаешь?

Она в тревоге отступает на шаг. Значит, он уже выяснил. Или Альбус обмолвился.

– Не принимай меня за идиотку. Я знаю, кто он. А еще я знаю, – спокойно, Эванс, говорит она себе и делает глубокий вдох, – что он – часть Гарри.

От волнения у Джеймса вздувается вена на лбу.

– Он же гребаный Темный маг!

Лили оглядывается через плечо и идет по опавшей листве, зная, что он последует за ней. Она не хочет, чтобы эта черная псина Сириус подслушал их разговор и выскочил из кустов, грубовато поддакивая Джеймсу.

Они, шурша, идут в рощицу – одно из их любимых любовных гнездышек, тихое и симпатичное, прошитое солнечными лучами – а затем оскверняют его спором:

– Выслушай меня внимательно, Джейми. Повторяю еще раз. – Том спит. Она трогает его щечку нежно, чтобы не разбудить. – Он – часть Гарри.

Джеймс злобно смотрит на Тома, как будто тот настроил Лили против него.

– Это остаток больного психопата, убийцы, он не заслуживает, чтобы с ним вот так нянчились. – Он не находит себе места. Наконец прислоняется к дереву и упирается пяткой в корни. – Какого дьявола, Лил, ты позволила втянуть себя в это? Может, он и выглядит безобидно, но он настоящий волшебный таракан, который никак не умрет!

Несколько листьев падают вниз; один приземляется на Тома – зеленый, с пятью кончиками, словно бумажная рука. Том хнычет, и Лили смахивает лист. Поблизости слышится легкий хруст, как будто разбегаются ящерицы. Джеймс выпрямляется и вынимает свою палочку, как будто намерен ею воспользоваться.

Лили едва сдерживает гнев.

– Это просто ребенок.

Палочка направлена на них – нет, на Тома.

– А что было бы, просто представь, – говорит Джеймс, вся сила и храбрость которого превратились в желание отомстить, – если бы я убил его тут, где он бы мог на самом деле умереть и оставить Гарри в покое?

Лили вспоминает точно такие же свои мысли, когда Альбус в первый раз положил Тома ей на руки. Она могла бы дезаппарировать, но – Мерлина ради – она не собирается сбегать от собственного мужа.

– Я не знаю, – отвечает она и поворачивается к нему спиной. – Но если ты вдруг хочешь проверить, сначала придется проклясть меня.

Она ждет. Джеймс, преданный, шепчет ее имя, и она поворачивается к нему вновь, прижимая Тома к груди.

– Он – часть Гарри, – повторяет она. – Мне жаль, любимый, я не позволю тебе этого сделать. Я не рискну шансами Гарри, уж точно не ради приступа ненависти. К тому же, – она сглатывает, – это не изменит того, что уже случилось. Или чему суждено случиться. Ему все равно придется победить, – она прикрывает одеяльцем уши младенца и шепчет, – Сам-Знаешь-Кого.

Джеймс снимает очки и трет глаза. Он тихо говорит:

– Значит, его убьет Гарри.

Ей больно это слышать. Ей больно не знать, так ли все случится.

– Возможно, – шепчет она и подходит к Джеймсу. – Вот. Только на минутку. Подержи его, Джеймс, пожалуйста.

Он надевает очки, хмурится, разглядывая болезненного ребенка, мрачно смотрит на нее и сует палочку в карман.

– Он не повредит Гарри, – обещает Лили, передавая ему закутанного в одеяло младенца. Том дрожит. А может, дрожит Джейми. – Кто знает, возможно, это даже поможет. Вдруг Гарри почувствует каким-то образом наше прикосновение?

От порывов ветра шелестят деревья. Том хлопает розовыми ручками и выдает могучую отрыжку, а Джеймс, ее бесцеремонный Джеймс, кривится, но не роняет его. Сегодня холоднее, чем обычно, и, хотя солнечные лучи ложатся на землю замысловатыми следами, они не дарят тепла. Лили заходит за спину Джеймсу и обнимает его, положив подбородок ему на плечо. Так она может строить рожи малышу. Однажды, она уверена, он улыбнется ей в ответ.

Это почти как снова иметь семью.

~~#~~

Несколько дней спустя раздается стук в дверь. Лили как раз смотрит отрывки из жизни Снейпа на его личном канале, но сразу же переключается на будущее Гарри и крутит шкалу туда-сюда, пока не находит его. Он привел детей в Оттери-Сент-Кечпоул, и теперь рыжие головы повсюду, их столько, что Лили не может за всеми уследить. Она нервно курит и смотрит вполглаза, готовая к возможному вторжению. Это ее укромное место. Она может делать тут все, что ей заблагорассудится.

Стук прекращается. Она все еще напряжена, и, когда окно с треском распахивается, она вскакивает, готовая к битве.

Внутрь, ухмыляясь, заглядывает Сириус, в обрамлении штор похожий на сексуального маньяка.

– А нечего было притворяться, что тебя нет дома, – заявляет он, опираясь на подоконник. – Дом появляется только когда ты в нем, ты же знаешь.

– Иногда люди хотят побыть в одиночестве, – едко замечает она.

– Поддерживаю добрососедские отношения, – ухмыляется он. – Вот, держи. – Вспыхнувший красным флакон летит по воздуху и с пугающей точностью приземляется в плетеную колыбельку Тома. Лили призывает флакон, и он влетает ей в ладонь.

– Это эликсир, да? – она встряхивает бутылочку; содержимое по цвету напоминает свежую кровь. – А как ты украл его у Альбуса?

Сириус смотрит на нее с притворной жалостью.

– Дорогая Лили, пора уже привыкнуть к тому, что ты мертва. Мы больше не связаны ограничениями, как при жизни, помнишь? Если что-то существует, тебе надо просто наколдовать это для себя. Представь это себе и придумай ему нужные свойства. Я и близко не подходил к драконьей берлоге. Я создал его сам.

Она недовольно фыркает.

– А откуда тогда мне знать, что это настоящий эликсир?

Он игриво поднимает бровь.

– Все зависит от тебя. Если ты веришь, что это эликсир жизни, то это он и есть. И он сработает точно так, как заложено в его рецептуре Альбусом.

– Ты говоришь, что я могла сделать его сама, – хмурится Лили, рассматривая флакон.

Сириус ухмыляется и пожимает плечами, едва не ударившись головой о раму.

– Серьезно, дорогая, ты уже сколько лет мертва? Пора уже разбираться в таких вещах.

После того, как Сириус оставляет ее одну, Лили припрятывает флакон в левый ящичек тумбы под телевизором, где, к своему изумлению, обнаруживает тайник с порнографическими журналами.

~~#~~

Так значит, этим скудным обедом в ресторане Гарри собирался отметить оправдательный приговор Снейпу. Неудивительно, что гаденыш был так недоволен. Желая посмотреть дальше на спиралевидное развитие их отношений, Лили включает воспроизведение с того места, где Альбус так неучтиво ее прервал.

Она наблюдает, как официанты убирают еду со стола, Снейп надевает мантию, а остальные посетители ресторана умолкают и таращатся на них с набитыми ртами. Не обращая внимания на всеобщее неодобрение, Гарри берет Снейпа под руку, спрашивает: «Готов?» – и аппарирует обоих в ночь. Эта часть Лондона выглядит знакомой, беззвездное небо нависает над плотным сиянием городских огней. Где-то тут старый дом Сириуса? На мгновение на Лили накатывает ностальгия. Затем из темного переулка появляется ее сын, таща за собой неохотно следующего Снейпа. Они идут по шумным улочкам: нечеткие силуэты в свете фонарей, затерявшиеся посреди суетливой толпы магглов. Время от времени спешащий грузовичок или нетерпеливая толпа загораживают Лили обзор. Равномерный шум похож на звучание мотоцикла Сириуса, и она почти ожидает, что тот ворвется прямо через окно и назовет это дружеским визитом.

К ее облегчению, камера приближается к ним, и она слышит голос Гарри. Он косится на Снейпа, чтобы понять его реакцию, и предсказуемо спотыкается так же часто, как запинается при разговоре. Снейп молча идет рядом и позволяет Гарри делать, что вздумается.

– Я все ждал, – задыхаясь, говорит Гарри, пытаясь не отстать, – что перестану думать о других парнях. Я бы хотел поверить, что у нас с Джинни все может наладиться, если мы постараемся, но…

– Но жениться на своей матери – не самая хорошая идея, – заканчивает предложение Снейп.

Лили выпрямляется, ошеломленная, и они с Гарри хором выпаливают:

– Ну ты и засранец!

От этого совпадения Лили краснеет, думая: «Хотя ублюдок в чем-то прав».

Гарри резко останавливается, к большому раздражению спешащих по своим делам прохожих. У него такой вид, словно он едва сдерживается, чтобы не аппарировать прочь и оставить Снейпа одного в раздраженной толпе.

– Я подозреваю, однако, – Снейп оттаскивает Гарри к краю тротуара и заканчивает предложение, убедившись, что они больше не представляют угрозу для пешеходов, – что в случае с мисс Уизли речь скорее идет о женитьбе на ее матери.

– Тебе нравится быть засранцем, да? – Гарри едва не наступает на носки ботинок Снейпа и задирает подбородок, как будто готовится к драке. Или провоцирует на поцелуй.

Взметнув мантией и повернувшись на каблуках, почти опрокинув Гарри на землю прямо под ноги прохожих, Снейп восстанавливает дистанцию.

– Нравится мне это или нет, но именно это отделяет меня от мисс Уизли всего мира. Они, возможно, лучше выглядят и более уместны в глазах общества, но, – он пренебрежительно машет рукой, – у меня есть то, чего нет у них. И в этом кроется мое главное достоинство.

Гарри вздыхает и ерошит волосы, рассеянно смотря через улицу на дом на площади Гриммо.

– Да, мне ужасно неловко перед Джин. Но мне кажется, что она предпочла бы расстаться, чем обнаружить много лет спустя, что ее муж гомик. Не слишком счастливый конец, да?

Снейп поворачивается, как будто хочет положить ладонь на руку Гарри, но передумывает и идет дальше. Как будто в танце, Гарри шагает за ним, следуя за незавершенным движением.

– Если бы ты женился на мисс Уизли, – информирует Снейп нагнавшего его прыжком Гарри, – уверяю тебя, она бы никогда не заподозрила. – Он так спокоен и серьезен, что Лили невольно представляет, каким мужчиной он мог бы стать, если бы не постоянная необходимость каждым словом и жестом демонстрировать «Я отвратительный, и я надеюсь, что вы все сгорите в аду».

Они переходят улицу, Снейп о чем-то задумался. Встречные прохожие огибают их, бросая раздраженные взгляды на мантию Снейпа, как будто эксцентричность одежды доставляет им неудобства. Гарри открывает рот, чтобы задать вопрос, но Снейп еще не закончил.

– Ты женишься, – печатает он каждое слово, словно произносит жизненно важное для Гарри заклинание, – породишь кучу выдающихся рыжеголовых маленьких Поттеров, будешь вести себя как примерный муж, ослепляя легионы своих фанатов, и посвятишь остаток своей жизни тому, чтобы делать счастливой свою семью. Даже если это счастье будет основано на блаженном неведении. – Он качает головой, явно утомившись беседой. – Кто сказал, что так хуже?

Гарри вытирает руки о мантию и чешет за ухом, а потом признается:

– Я не врал, когда говорил, что всегда больше всего хотел быть нормальным.

Они проходят под уличным фонарем. О, Мерлин, Сев так закатывает глаза. Тут Лили с ним согласна.

– Слишком поздно, – усмехается он. – И, осмелюсь заметить, твои попытки навязать мне свое общество точно не выглядят нормальными. Если тебе нужна счастливая спокойная жизнь, тогда мой вклад в твой маленький самообман – пример того, чего делать не надо.

Гарри хватает руку Снейпа и делает небольшой прыжок, чтобы идти с ним рядом. От выражения на лице Снейпа Лили едва не сгибается пополам от хохота и будит Тома.

– Ну так я и не собираюсь быть нормальным, – выдавливает Гарри, как будто у него в горле застряла кость. Он косится на Снейпа. – И я согласен бросить все и быть счастливым здесь и сейчас, если ты тоже хочешь.

– Я тут ни при чем, Поттер. – Они резко останавливаются и задирают головы, рассматривая массивный обветшавший фасад дома на площади Гриммо. – Надеюсь, ты не ждешь, что я начну рассуждать, какое будущее для тебя лучше. Я знаком с моментальным вознаграждением не больше, чем с пожинанием лавров в долгосрочном плане. Спроси совета у кого-нибудь другого.

Все еще сжимая руку Снейпа, Гарри неловко машет:

– Дом, милый дом.

Дверь отворяется, и Снейп тут же выворачивается из хватки Гарри. Из дома высовывается голова Рыжего Дружка. В глазах Снейпа мелькает что-то непонятное, и он слегка сдвигается, создавая впечатление, что между ним и Гарри – бездна. Он сверлит взглядом Рона Уизли, которого распирают новости:

– Ух ты, Гарри, ты вовремя! У нас там целый стол клевой еды появился прямо из ниоткуда! Для вечеринки не хватит, но мы тебе немного оставили, так что ты лучше... ой. – Наконец он замечает убийственную улыбку Снейпа и нерешительно кивает:

– Профессор.

Гарри топает по щербатым ступеням, но Снейп за ним не идет. Расстроенный, что его планы на вечер стремительно рушатся, Гарри возвращается, готовый к спору. Но не успевает он промолвить и слово, как Снейп холодным тоном произносит:

– Поберегите дыхание, Поттер. У меня нет никакого желания присутствовать на гриффиндорской пижамной вечеринке.

– Слушай, извини. Я не знал, что они будут здесь. – Над ними плотная стена любопытных друзей Гарри загораживает дверной проем. Лили слышит взволнованный голос Гермионы:

– Вы понятия не имеете, откуда взялась эта еда! Может, она отравлена! – она выглядывает из-за плеча Рона.

Джинни Уизли протискивается вперед, и Лили с удивлением замечает у нее в руках палочку. Похоже, она всерьез лелеет мечты о мести.

– Я прекрасно способен найти дорогу домой, – сообщает Снейп. – Помните о том, что я сказал, и не разбрасывайтесь своим выбором. Быть верным не стыдно, мистер Поттер.

Он стоит на нижней ступеньке, и они теперь одного роста, нос к носу. Внезапно Гарри наклоняется вперед, как будто боится, что больше шанса у него не будет, и плевать, что они на виду у легко шокируемой аудитории. Снейп отклоняется и вздергивает подбородок, в свете, льющемся из открытых дверей, видно ошеломленное выражение на его лице.

– Премного благодарен за поучительную и крайне бессмысленную беседу, – рычит он, явно пытаясь привести Гарри в чувство, но случайно касается губами его уха, когда он отворачивается. – Надеюсь, что вашему другу Уизли понравится моя порция.

– Ты не можешь уйти, – Гарри дергается, собираясь удержать его, но вовремя спохватывается, осознав чудовищность подобной ошибки.

– Не могу? – угрожающе тянет Снейп. – Почему же нет?

Это, похоже, нелегко, но Гарри наконец шепчет:

– Ты задолжал мне поцелуй.

Снейп кидает взгляд на вход в дом и тех, кто там толпится, на лицо Гарри, затем быстро осматривает улицу. Это тот самый взгляд, который был у него в тюрьме, перед тем, как он забился в угол и запустил руку в штаны. Он чувствует себя в ловушке, понимает Лили. Грязным.

– Так вам нужна расплата, не так ли? – едва слышно произносит он. – Я должен был догадаться.

– Нет! Чушь собачья. Я не…

– Иди в дом, – командует Снейп. – И даже не думай меня преследовать.

Он смотрит прямо в хмурое лицо Гарри, пока тот не отворачивается и не поднимается по ступенькам. Рон пытается сунуть ему в руки бокал вина:

– Друг, ты должен это попробовать. Еда просто супер!

– Возьми мою порцию, – огрызается Гарри, – я не голоден, – и протискивается в дом. Джинни дарит непроницаемой фигуре Снейпа злобную торжествующую ухмылку, затем все вваливаются внутрь. Хлопает дверь.

Снейп какое-то время стоит неподвижно. Камера движется вдоль его тела; он вцепился в мантию, чтобы не дать рукам прикоснуться к тому, кого трогать нельзя.

– Совершенно верно, мистер Поттер, чушь собачья. Вы умираете с голоду, – слышит Лили, но фокус камеры все еще на его руках. Он сжимает и разжимает кулаки. – Как и я, – добавляет он шепотом, и Лили сглатывает. Экран размывает водоворот теней, а когда изображение проясняется, ей видны нижние ступеньки, на угол которых падает свет фонаря, делая его похожим на ломтик белого сыра. Когда камера поднимается, показывая длинный ряд темнеющих в сумраке жилых домов, Северус уже далеко, мелькает между лужицами света фонарей – еще один слой черного, исчезающий во тьме.