опять там лимит по знакам закончился, продолжаю в новом посте
(ps там одно нецензурное слово есть! обстановка требовала ) я предупредила)
часть 19
***
При виде Снейпа Билл сделал неопределенный приветственный жест.
- Профессор, - констатировал он очевидное.
- Мистер Уизли, - ответил тем же Снейп, и, решив добавить любезности светской беседе, осведомился:
- Дышите свежим воздухом?
Билл хмыкнул. Конечно, воздух здесь отличался от того, которым дышали в кухне несколько десятков человек, но назвать его свежим можно было только с сильной натяжкой.
- В точку, профессор! Погода сегодня прекрасная, не находите? – он артистично обвел рукой воображаемый небосвод в виде мрачноватых стен и потолка и не слишком освещенного коридора. – Присаживайтесь.
Снейп не смог больше противиться искушению в виде ступеньки и изящно плюхнулся рядом с Биллом. Приличия были соблюдены, разговаривать не было надобности, а молчание рядом с этим Уизли дискомфорта не причиняло. И вообще, это был уникальный вечер – вернее, уникальные часа полтора – за последние пару десятков лет, когда Снейп не ощущал никаких отрицательных эмоций. Ни гнева, ни злости, ни бешенства, ни горьких сожалений, ни вины – все как будто стерлось, поблекло, отдалилось. Он мирно и безмятежно наблюдал сам за собой и за окружающими. И даже ощущал некоторую симпатию к миру. Мозг вяло просчитывал причинно-следственные связи. Алкоголь? Несомненно. Но не любой и не всегда. Снейп, несмотря на некоторые особенности проживания с родителями, не приобрел ни острой ненависти, ни большой любви к алкоголю. Иногда выпивал немного огневиски для расслабления, предпочитая его слабым, и особенно шипучим и сладким напиткам. На праздниках в Хогвартсе поднимал бокалы вместе со всеми. Как-то раз целенаправленно провел над собой эксперимент, чтобы понять, насколько его организм устойчив к алкоголю. Выяснилось - довольно устойчив. Способность рассуждать, четко говорить, делать вычисления и принимать решения сохраняется долго, память не теряется. Вот похмелья избежать не удавалось, тут он ничем не мог похвастаться. Дальше мысль поменяла направление, и Снейп подумал, что, наверное, может понять алкашей, которые пьют для поддержания вот этого устойчивого умильного и немного бесшабашного состояния. Правда, все равно приходится прерываться на похмелье. А вот тех, кто после выпивки становится только злее и раздраженнее, он понять не мог.
Билл чем-то звякнул. Снейп покосился на него. Тот показал бутылку с остатками жидкости.
- Огневиски. Все равно никто допивать не стал. Хотите?
Снейп подумал, прислушиваясь к своему организму. Тот, казалось, не возражал, и он кивнул.
Билл достал из кармана маленькую хрустальную рюмочку и огорченно сказал:
- Одну только взял. Ну ничего, я так…
- Мистер Уизли, вы волшебник или как? – фыркнул Снейп.
- Точно! – Билл просиял, достал палочку и наставил на рюмку. - Геминио!
Рюмочка, звякнув, раздвоилась. Но у второй оказалось два донышка – то есть, фактически, получилась не рюмочка, а трубочка. Билл поднес рюмку к глазу и посмотрел в нее на Снейпа, как в подзорную трубу. Потом махнул палочкой еще раз.
- Геминио!
От первой рюмки отделилась еще одна, на этот раз с дном, которое плавно замыкалось на горлышке. Еще одна попытка породила красивую, но неудобную емкость шириной не более трубочки для коктейля. Снейп завороженно следил за манипуляциями. Билл вздохнул.
- Вот поэтому и не аппарирую. Конечно, автоматизм, опыт, но все-таки… Не хочется оставлять кусочек себя в поле аппарации. Или занесет еще куда-нибудь не туда.
- Ну так оставайтесь, - гостеприимно махнул рукой Снейп, - тут комнат много.
- Мне Гарри так и сказал, - ответил Билл, - только я не помню, какая по счету комната и на каком этаже моя. Не хочется, знаете ли, сначала заснуть, а потом обнаружить, что на тебя сверху улегся еще кто-то. Ну так что, схожу за второй?
- Не надо, - Снейп взмахнул своей палочкой, - Геминио!
Рюмка получилась не идеальной копией, но из нее можно было пить. Билл наполнил обе и протянул одну Снейпу.
- А может, на брудершафт? А то что вы мне все «мистер»…
- Брудер… что? Братство? – Снейп порылся в памяти. - Ах, да. Вспомнил. Давайте, действительно. А… целоваться обязательно?
- Ну, вообще считается обязательно. Честно говоря, когда я был на стажировке во Франции, это было чуть ли не вариантом приветствия на любой встрече. О вечеринках вообще молчу. К концу практики это просто достало, честно говоря.
- Что, и мужчины с мужчинами тоже? – полюбопытствовал Снейп, вспомнив, что в банковской сфере ведьмы пока были в меньшинстве.
- Ну да, а как еще, - удивился Билл.
Снейп ощутил в себе новый прилив интереса к любовно-социальным отношениям и всему сопутствующему и решил его не сдерживать. Происходящее ему нравилось. Наверное, так чувствовали себя ученики Хогвартса на вечеринках - беззаботно и весело. Просунув руку с рюмкой в согнутую руку Билла и приготовившись, он спросил:
- Что, прямо по настоящему, - уточнил он. – В губы?
- В губы, да, - неумолимо подтвердил Билл и припечатал, - и с языком!
Воображение Снейпа услужливо подкинуло ему соответствующие картинки. Стало немного жарко. Билл, похоже, прокручивал в голове то же самое, потому что счел нужным добавить:
- Но это во Франции. У нас тут я такого не помню. Так что нам, эээ... не обязательно. Можно просто в щеку… наверное, - он усиленно пытался перевести взгляд с губ Снейпа на щеку. Снейп качнул рюмкой:
- Ваше здоровье!
- Твое. И по имени.
- Хорошо - твое. Билл.
- Твое, Северус.
Они быстро выпили огневиски и на мгновение застыли, так и держась согнутыми локтями. Потом Северус, приняв решение, пробормотал «Ну, раз принято...», притянул к себе голову Билла и решительно прижался к его рту своим.
Билл на секунду замер, а потом, глубоко втянув воздух, приоткрыл рот. Раздался тонкий звон - разбилась рюмка, которую он выронил. Снейп аккуратно поставил свою на ступеньку и, высвободив руку из брудершафтного захвата, осторожно положил ладонь Биллу на затылок и шевельнул языком. Тот, наконец, опомнился и, положив руки Снейпу на спину, втянул того в отработанный долгой практикой поцелуй - легко прикусывая губы, облизывая краешек, а потом исследуя языком все, до чего смог дотянуться в чужом рту. Снейп отвечал, закрыв глаза, ощущая головокружение, сердцебиение и тяжесть в паху, причем это его в данный момент совершенно не смущало. Его губы оказались так же чувствительны к касаниям, как и шея, и это открытие его поразило. Потом в голове тонко, словно комар, зазвучал голос «стоп, стоп… офигеть, это неправильно, но офигеть!». Потом им обоим стало не хватать воздуха и они, тяжело дыша, прервали поцелуй и в изумлении смотрели друг на друга. Билл, блестя глазами, с взъерошенными волосами, завороженно уставился на Снейпа и, чувствуя потребность что-то сказать, выдавил:
- Ебать!...
Снейп, пытаясь привести в порядок свои эмоции, автоматически отозвался:
- Не-не-не! Спать.
- Офигеть! – раздалось снизу.
Трелони таращилась на них сквозь свои огромные очки со смесью восхищения, интереса и какого-то ужаса. Билл развел руками:
- Брудершафт.
Северус кивнул, подтверждая – да-да, брудершафт. Смущения он именно сейчас, в этот момент, совершенно не испытывал, но сквозь плотную пелену возбуждения и ошеломления что-то подсказывало – вот именно сейчас стоит остановиться. Трелони склонила голову к плечу, о чем-то размышляя, потом протянула «О-ооо», и удалилась. Северус совершенно не сомневался, что она забудет увиденное уже завтра, если не сегодня. А они? Он повернулся к Биллу и неуверенно спросил:
- Обливиэйт?
- Да ни за что! - возмутился тот. – Мне понравилось, и плевать… К тому же ты мне в таком состоянии полмозга сотрешь, а я тебе весь.
Снейп облегченно хмыкнул. Слышать это было приятно. Но он был даже в чем-то благодарен Трелони за ее вмешательство. Комариный голос стал громче и настойчивее, напоминая, что пора бы заканчивать наполнять этот день впечатлениями. Он встал.
- Я спать. С-спасибо за… огневиски.
Билл широко улыбнулся.
- Да на здоровье!
- Насчет спальни…, - Снейп еле удержался от искушения продолжить эскперимент с чувствительностью своего тела, - может, просто спросить Гарри, которая твоя?
- Точно, - согласился Билл, - а вон, кстати, они все выходят, сейчас и спрошу. Добрых снов… Северус.
Снейп кивнул. Открылась дверь, послышались голоса, из кухни начали выходить самые стойкие, чтобы разойтись по спальням. Он не стал дожидаться, пока они все выйдут и с риском для целостности собственного организма аппарировал в спальню, промахнувшись на метр и больно приложившись бедром об угол кровати.
У него хватило сил раздеться, а последнее сознательное усилие он истратил на то, чтобы переложить свою палочку под подушку. Мелькнула мысль, что неплохо бы притащить поближе к кровати коробочку с зельями и стакан, но эту мысль он додумывал, уже погружаясь в совершенно настоящий, крепкий, хотя и алкогольный, сон. Спустя мгновение мир вокруг закружился, притянул его вглубь себя и стал черным. День закончился. Северус крепко спал.
часть 20
Северус качался на качелях. Этот факт его совершенно не удивлял — ну взрослый, ну и что? А если хочется? Зачем вообще взрослеть, если не делать то, что хочется? Хотя бы иногда… Так что он без зазрения совести раскачивался все выше и выше, взлетая над деревьями, над домами, над рекой, почти до облаков, пока кто-то снизу не позвал его:
— Северус! Слезай уже, я тоже хочу покачаться.
Голос был знакомый, приятный, и Северус, не раздумывая, спрыгнул ему навстречу. Он мягко приземлился на траву и увидел любимое лицо в пышном облаке рыжих волос. Чудесное видение было слегка сердито, но Северуса это не пугало. Лили! Она пришла! Все будет хорошо!
Лили обняла его и ощутимо шлепнула ладонью по затылку.
— Сев, ты болван. Зачем прыгал, ты же еще не умеешь летать?!
— Я уме…, — начал Северус, но Лили уже закончила сердиться и нежно прижалась к его губам своими. Совершенно обалдев и растерявшись, он замер и перестал дышать. Потом, закрыв глаза, стал отвечать на поцелуй, но в голове крутилась мысль «Да быть этого не может, не может этого быть». Так оно и вышло — когда Северус открыл глаза, на него в упор смотрел Билл Уизли. Он распустил свои рыжие волосы, глаза его смеялись, и он крепко прижимал к себе Северуса. Видимо, чтобы тот не начал вырываться.
Подошедший Дамблдор одобрительно посмотрел на них, потом порылся в кармане и достал горсть помятых розовых лепестков. Театрально взмахнув рукой, он осыпал парочку и торжественно произнес:
— Вы нашли великое благо, мальчики мои. Берегите же его!
Лепестки, медленно кружась, ложились на головы Билла и Северуса. Один спланировал ему на нос. Северус наконец смог оторваться от губ Билла и со вкусом чихнул.
— Да-да, — прозвучало сбоку, — вы нашли любовь. Это великое благо.
Северус подпрыгнул от неожиданности и огляделся вокруг. Все обитатели дома на Гриммо, временные и постоянные, стояли вокруг и с огромным удовольствием наблюдали за этой сценой. В глаза пыхнуло ярким светом — значит, и Ритина команда уже успела прибыть.
— Я не…, — с ужасом начал Северус, но его прервали.
— Любовь, — забубнил красивый густой мужской бас, — чувство, свойственное человеку, глубокая привязанность к другому человеку или объекту, чувство глубокой симпатии. Любовь рассматривается также как философская категория и выступает важнейшим субъективным индикатором счастья.
Северус покосился на источник баса. На пыльной траве в позе йога сидел Кингсли, одетый лишь в белые штаны из тончайшего шелка, которые ничего не скрывали, а скорее еще больше показывали. На голове у него белел тюрбан, на коленях лежала большая раскрытая книга, откуда он и зачитывал вслух абзац о любви.
— Счастье, — скучающе произнес кто-то сзади, — ну какое ж это счастье, беспокойство одно и расстройство. Правда же, Северус?
Снейп не успел ответить. Похоже, в этой сцене в этот момент времени он не был главным действующим лицом. Билл снова притянул его к себе.
— А мы это сейчас проверим, — и он снова завладел губами Северуса.
«Мне девочки нравятся!», — хотел возразить Снейп, но вырваться не смог. Внезапно за спиной Билла он увидел то, что заставило его усилить попытки освободиться. К месту действия приближалась Флер Делакур, и лицо ее не обещало ничего хорошего.
«Я не виноват!», — промычал Снейп в рот Биллу, но было поздно. Флер стремительно зашла за спину Билла, достала из кармана какой-то предмет, похожий на сковородку, взмахнула рукой, увеличивая его в размерах...
Когда Снейп очнулся, солнце уже садилось, все куда-то исчезли. А над ним склонился Люциус, скорбно обронив:
— Северус, ты совершенно не умеешь пить. Ну куда это годится — мальчика с девочкой спутал. Что скажет наш повелитель? А вот и он, кстати…
Северус закричал.
Мир вокруг начал меняться — исчезли деревья, знакомая улица, облака и закат. Вокруг простиралась жаркая пустыня, нещадно палило солнце. Во рту пересохло, и Северус понял, что скоро умрет.
Раздались хлопки аппарации. Из ниоткуда появились люди.
— Я люблю тебя, — грустно сказал Гарри Поттер.
Снейп моментально вспотел. От этого еще больше захотелось пить, и, когда он попробовал ответить, то смог издать только жалкий противный хрип.
— Нет, это я тебя люблю, — Билл оттолкнул Гарри и встал на его место.
— Нет, я, — возразила Трелони. — Подвиньтесь-ка, мальчики.
— Только я, — прогудел Хагрид.
Снейп напрягся изо всех сил и начал отползать назад.
— Мальчик мой, ты же знаешь, что только я люблю тебя, — ласково произнес Дамблдор, протягивая руку.
Снейп замотал головой и смог умоляюще прохрипеть:
— Не надо. Пожалуйста. Не надо. Вы ничего не знаете. Меня нельзя любить. Смотрите.
И он превратился в змею.
— Я тоже тебя люблю, Северус, — печально сказал Невилл, — но ты слишком ядовит в этом облике кусачника. Прости меня.
И отрубил ему голову лопатой…
Очнувшись, Снейп в панике продолжал кричать и ползти, пока не упал с кровати, ударившись головой о тумбочку. Это его окончательно пробудило. Сознание медленно возвращалось, и он уже мог соображать, выявляя очевидные факты. Первое — такого похмелья у него давно не было. Второе — антипохмельное где-то в комнате, но где? Третье — оказывается, чувство вины умеет удваиваться и утраиваться. Четвертое — тут Снейп решил больше не напрягать мозг и сосредоточиться на первом и втором.
Голова разрывалась на части, во рту был жуткий вкус, желудок болтался где-то в горле. Снейп сцепил зубы и встал. Спустя мучительные, пыточные пятнадцать минут он нашел антипохмельное и спешно его выпил. А еще спустя две минуты, когда оно подействовало, он вспомнил, что, вообще-то, «Акцио антипохмельное» сильно ускорило бы его поиски, и в полной мере ощутил пропасть собственной деградации.
Ему удалось умыться и привести в относительный порядок волосы и одежду, не смотря в зеркало. О том, чтобы пойти на кухню и выпить кофе, даже речи идти не могло. Было стыдно и казалось, что все вокруг знают, как он низко пал. Снейп решил, что сегодня будет проще смотреть в глаза незнакомым людям, поэтому надел мантию и очень аккуратно, тщательно отрепетировав слова, аппарировал на Диагон-аллею.
Простые и базовые ингредиенты для зелий он получал регулярно совиной почтой, заказывая их по списку у проверенных поставщиков. Редкие же компоненты приходилось искать и заказывать лично. В Хогвартсе у него будет время и для выполнения заказов, и для своих экспериментов, так что он решил не откладывать закупки. После этого он планировал купить в маггловской части Лондона пару новых рубашек, и там же выпить кофе. А может, и что-то съесть, если получится.
Сначала все шло довольно гладко. Никакого особого отношения к себе он не заметил, все та же смесь сдержанного любопытства и опаски, как и раньше. Понемного Северус успокоился, и в третьей по счету аптеке уже смог запугать продавца, не повышая голос и лишь слегка подняв левую бровь. Настроение у него улучшилось, и он вышел на улицу.
И тут же затылком ощутил чей-то недобрый взгляд.
Снейп привык доверять своему шестому чувству — в конце концов, только благодаря ему он так долго оставался в живых. Но начинать боевые действия на мирной, уютной, послевоенной Диагон-аллее ужасно не хотелось. Он слегка вынул палочку из рукава и пошел вперед, стараясь не выдать, что он заметил слежку. Ощущение чужого взгляда усиливалось. Списать это на последствия похмелья уже не удавалось — Снейп стремительно трезвел.
Уже в самом конце Аллеи, когда внутренняя сигнализация выла изо всех сил, он, сделав вид, что рассматривает товар, подождал, пока с прилавком поравняется большое и шумное семейство, и, прикрывшись ими, нырнул в боковой переулок. Переулок был мрачный и темный, и вел на Ноктюрн-Аллею. Тут до сих пор шныряли мрачные личности, и точно так же никто не пялился на окружающих, потому что за это можно было и отхватить очень неприятным заклинанием в лоб. Снейп слился с темной толпой и свернул направо, уже открыто держа палочку наготове. Сзади послышался шорох. Снейп стремительно развернулся, наставив палочку на темный силуэт, напомниающий кучу старого тряпья. Силуэт бесстрашно схватил его за рукав.
— Не хотите ли вошебных грибов, — прошамкало существо. — Снимают порчу, сглаз, проклятие.
Снейп вырвал свой рукав из захвата и повернулся, чтобы продолжить путь. Существо, не обидевшись, поплелось дальше. Снейп решал, повернуть налево или направо, когда слух вдруг уловил, что звук шагов позади изменился. Это было уже не шарканье.
К сожалению, реакция, замедленная остатками похмелья, его подвела — он обернулся и бросил защитное заклинание на секунду позже, чем следовало. Стало больно и горячо, и, уже падая и теряя сознание, он понял, что узнал лицо нападавшего. Но удивиться уже не успел — наступила темнота.
часть 22
***
Посреди непроглядной тьмы открылось небольшое окно, в которое проникал тусклый свет. Но даже на такой свет смотреть было больно. Человек моргнул. Окно стало больше.
Сознание возвращалось постепенно, скачками. Лежащий на земле человек осознал свое тело и пошевелил пальцами. Они слушались. Потом он попытался оглядеться, но окружающие предметы пока что тонули в полумраке. Затем вернулся слух.
– Агуаменти! – произнес смутно знакомый голос, и на голову обрушилось ведро холодной воды. – Открой глаза! Открывай уже, Снейп!
И в этот момент к человеку вернулась память – вся целиком, принеся ответ на вопросы «Кто я?», «Где я?» и «Что произошло?». Снейп попытался сесть и не смог сдержать стон. Мысленно просканировав тело на предмет повреждений, он оценил их как не смертельные, но достаточно неприятные. К тому же заклинание, которое его вырубило, заодно и полностью нейтрализовало действие антипохмельного зелья. Головная боль, тошнота и отвращение ко всему миру – и к себе особенно – вернулись с удвоенной силой. Сделав еще одно усилие и чудом вернув на место поднявшийся к горлу желудок, Снейп сел и уперся спиной в какой-то вонючий ящик.
– Драко? – хрипло уточнил он, хотя необходимости в этом не было – не узнать Драко было сложно. Тот выглядел так же, как и в последний раз, когда они виделись, разве что был бледнее и чуть неряшливее одет. Просто Снейп не знал, что еще сказать.
Драко, сидевший рядом и настороженно выжидавший, при звуках своего имени встал и махнул палочкой, как указкой.
– Снейп, – протянул он. – Попался.
Снейп не стал тратить время на отрицание очевидного. Действительно, он попался, И довольно глупо. Сидит без палочки в какой-то вонючей дыре, голова раскалывается, тело болит, а в рот течет соленая металлическая жидкость – похоже, еще и нос сломан, замечательно. Он сплюнул. Драко скривился.
– Хреново выглядишь, Снейп. Как куча дерьма. А сейчас будет еще хреновее, приготовься.
Снейп решил поддержать беседу.
– Почему? – спросил он, не уточняя, что именно имеет в виду. Но Малфой его понял.
– Ненавижу тебя! Притворялся своим, ботинки лизал. Мы тебе доверяли. А ты хитрая тварь, вывернулся, и теперь сам чистенький, герой войны, твою мать! А мы в дерьме. Ты нам все разрушил. Ты мою жизнь нахрен сломал! – под конец тирады Малфой уже почти визжал и плевался слюной. Ситуация начала проясняться.
Снейп не особенно интересовался подробностями послевоенной судьбы Пожирателей, удовлетворившись краткими сведениями. Кто-то был убит, кто-то ранен и ждал суда, большинство были приговорены к срокам в Азкабане, несколько человек сумели улизнуть. Малфой подсуетиться не сумел и в их число не попал. Его судили и посадили в Азкабан. Срок был не особенно большой, практически щадящий, да и условия содержания преступников в волшебной тюрьме изменились к лучшему, но Снейп представлял себе, что значит тюремное заточение для такого избалованного, надменного и трусливого аристократа, как Люциус. Имущество семьи, за исключением небольшого прожиточного минимума, конфисковали на послевоенные нужды. В прожиточный минимум входил небольшой уютный особнячок с мебелью, пара метел, личные вещи и часть гринготтского счета Нарциссы. Ее, как и Драко, вообще не тронули.
Похоже, младший Малфой своего везения не оценил, резкое снижение комфорта и падение в статусе перенес болезненно и теперь нашел, на ком отыграться. Снейп трезво осознавал, что с реакцией у него сейчас плохо, поэтому без палочки он вряд ли сможет обезвредить Драко. Тот сейчас так взвинчен, что может просто искалечить одним неудачным заклинанием. В удачное Снейп не слишком верил, но кто знает. Попытки убить Дамблдора на шестом курсе впечатляли. Пожалуй, даже Крэбб с Гойлом справились бы лучше. Оставаться инвалидом не хотелось совершенно, это была бы слишком извращенная ирония судьбы. Поэтому Снейп надеялся, что Драко ограничится, к примеру, Круцио, либо соберется-таки с силами и исполнит нормальную Аваду.
Умирать было не страшно. Скорее, досадно. Что ждет его там, за гранью? Кто встретит на этот раз? Снова Лили? И отругает, что не позаботился о Гарри? Или, наконец, ему будет даровано небытие? Мир, существующий за пределами плохо освещенного переулка, отдалился, стал серым и нереальным. Осталось только собственное хриплое дыхание, вонь от ящика сзади, кирпичная стена и стоящий возле нее человек с палочкой наготове.
– Что молчишь, мразь? – прошипел Драко, направляя на него орудие предстоящего убийства. – Ничего сказать мне не хочешь, перед тем, как я тебя убью?
Снейп с интересом посмотрел на палочку. Похоже, она не принадлежала Драко и была специально добыта для нападения.
– Чужая палочка? – поинтересовался Снейп. – Умно.
Драко моргнул. Видимо, он ожидал совсем не этих слов. «Он что, ждет, что я буду молить о пощаде? Совсем рехнулся?», – изумился Снейп и невольно усмехнулся.
– Ты еще смеешься, дрянь! – взвился Драко, не переходя, однако, к активным действиям. – Ничего, сейчас прекратишь.
Снейп пошевелился, оперся на локти и попытался сесть повыше. Тело отозвалось болью, но он решил её игнорировать. Выживет – разберется. Не выживет – тем более все равно. Он наклонил голову, внимательно изучил искривленое, почти безумное лицо Малфоя и искренне посоветовал:
– Сходи к психологу, Малфой. Это маггловский врач. У тебя в голове каша из дерьма и опилок. Или хоть книжку почитай, может, что-то прояснится.
Драко воспринял совет ожидаемо – как издевку. Он приподнял палочку и процедил:
– Ладно, сейчас по-другому запоешь. Круцио! Круцио! Силенцио!
Заклинание, хоть и накладываемое от души и изо всей силы, не причинило мучений, которые Волдеморт мог доставить походя, одной левой, вполсилы. Снейп перетерпел боль, выдохнул сквозь сжатые зубы и сообщил:
– Зря на Силенцио тратился, Малфой. Не впечатляет.
Драко побледнел еще больше и крепче сжал губы.
– Ничего, это еще не все. Ты еще будешь меня умолять. А когда я тебя убью, ты будешь лежать обделавшись, в луже собственной мочи и блевотины.
– Хорошо, я постараюсь, – услужливо уведомил Снейп. Это прозвучало глумливо. Драко махнул палочкой.
– Дисвестио! Как тебе такой вариант, Снейп? Не только обделаешься, но и голышом будешь лежать. Пусть все полюбуются на твою тощую задницу.
Одежда, порванная заклинанием, лежала рядом, но Снейп не стал подбирать обрывки ткани и прикрываться. Ему было уже все равно. Градус сюрреалистичности зашкаливал, и мало что уже имело значение. Внутри назревал истерический смех, и он больно ущипнул себя за ногу. «И этот туда же, чтоб его пикси сожрали. Почему в этой новой жизни все так хотят меня раздеть?». Вместе с булькающим смехом к горлу стремительно подступала тошнота. Снейп с отвращением посмотрел на Драко.
– Как же ты мне надоел, ты и представить себе не можешь. И ты, и все твое гнилое семейство, – в этот момент кислый комок окончательно подкатил к горлу и, словно в подтверждение своих слов, Снейп изверг остатки содержимого желудка на землю. Вытерев рот, он продолжил с еще большим отвращением:
– Избалованный, наглый, злой мальчишка. Еще и трус вдобавок. Просрал все шансы и боишься признать, что сам во всем виноват. Слабак и трус. Убивай уже, у меня от тебя голова болит и жопе холодно в этой помойке. Хотелось бы сдохнуть с неотмороженными яйцами.
Выражение лица Драко в первый раз за все этой время стало почти нормальным. Он явно не ожидал услышать такую речь от друга семьи и бывшего декана и ошеломленно приоткрыл рот. Он явно колебался, но Снейп не собирался терпеливо ждать.
– Палочку выше! Целься в лоб, дебил.
Драко моргнул, и на его лицо вернулось выражение ненависти. Правда, теперь это было больше похоже на раздражение и досаду и что-то еще, малоразличимое.
– ДАВАЙ! – рявкнул Снейп.
Драко вздрогнул, дернул рукой и послушно выкрикнул:
– Авада Кедавра!
В лицо полетела зеленая вспышка, Снейп ударился головой о стену. На колени упало что-то теплое и мягкое. «Промахнулся», - промелькнуло в голове.
В этот момент сбоку прозвучал другой знакомый голос:
– Ступефай! - и вспышка полетела в сторону Малфоя. – Ступефай! Ах ты черт, вот зараза, аппарировал! Профессор, вы живы? – над Снейпом склонился Невилл с выражением священного ужаса на лице. – Вы ранены? Аппарацию перенесете? Я вас сейчас в Мунго…
– Нет! – Снейп рассчитывал громко возразить, но получился слабый стон. Невилл заметался в панике. – Никакого Мунго. Я в поря... , – и он снова отключился.