не прошло и года) прошу прощения у всех, кто устал ждать!
а это можно не читать)
должна сказать вот что... во-первых, УФ. последняя глава постоянно маячила на краю сознания как недоделанное дело, азы психологии, все такое..
во-вторых, я немножко промахнулась с этим переводом, потому что была нацелена на угар и дуракаваляние с Трелони во главе - а эти два всенародно любимых сладких педика)) постоянно разговаривали длинными фразами( я чуть сама не начала ими говорить и решила, что теперь, если вообще возьмусь когда-либо за какой-то еще перевод, это будет НЦ-21 в стиле Джаксиан Танг - короткие предложения, простые слова. поднаберу специфический лексикон заодно, а то что все одни члены, простаты, да любовь, надо же как-то развлекаться))
это была шутка конечно (но в каждой шутке известно что есть), автор очень хороший, и у нее есть свой оригинальный стиль, не обращайте внимания на меня, читайте, наслаждайтесь, пишите если увидите очепятки и прочее, ну и не только о них.
Внимание, внимание! над этой главой не работы беты lixiang и berenica! вы читаете ее на свой страх и риск)
* * *
Часть 4
В сгущающейся темноте возмущенный вдох Северуса прозвучал необычайно громко. Он был разгневан словами Гарри и не мог поверить ни одному из этих нелепых заявлений.
— Вы считаете меня идиотом? Вы всегда меня ненавидели и презирали, Поттер. Вы не уважали меня как учителя, не доверяли мне как члену Ордена Феникса и с трудом делали над собой усилие, чтобы обращаться ко мне хоть сколько-нибудь вежливо, когда стали преподавателем. Не правда ли, удобно — как только вы узнали, что мне придется сыграть жалкую роль жертвенного агнца на благо школы, вы внезапно страстно меня полюбили?
— Я! Люблю! Тебя! Тебя, упрямый тупой болван! Почему ты не веришь, что я пройду ради тебя по горячим углям, Северус? Я пытаюсь поговорить с тобой, но у меня получается так неуклюже, что единственный способ сохранить остатки своей гордости — это застенчиво удрать! Мои чувства к тебе очевидны, даже ученики меня дразнят, черт возьми! Я посмешище всего чертового замка! Я столько времени жил в вакууме, без привязанности, ожидая, что ты высунешь свою ученую голову из стопок книг и кипящих котлов и увидишь, наконец, то, на что другие тебе уже год намекают. Я столько месяцев умирал от смущения на собраниях и прочих встречах. Ты не замечал, как Минерва всегда настаивала, чтобы мы сидели рядом?
Северус моргнул:
— Я полагал, это месть за то, что мы выиграли кубок по квиддичу в прошлом году.
читать дальше
Глаза Поттера расширились, словно от боли.
— Вот как? Мило. Я не понимаю, что со мной не так, почему ты не можешь найти во мне ничего привлекательного. Я… так долго пытался тебе угодить и уже не знаю, что еще сделать, Северус. Я знаю, ты мне не поверишь, но моя жизнь уже долгое время вращается вокруг тебя. Не спорю — когда-то ты мне не нравился, и почти всю войну я считал тебя предателем. Мне стоило доверять Альбусу, но я не смог, и, хотя я сожалею об этом, прошлое уже не изменить. Это не значит, что я не люблю тебя сейчас. Но, возможно, поэтому ты не принимаешь мои чувства.
— Поттер…
— Подожди. Выслушай меня. Я не знаю когда — и вообще не уверен, что сумею — снова наберусь храбрости сказать тебе это, так что я использую свой шанс: я вернулся в Хогвартс из-за тебя, Северус. Я стал преподавателем, только чтобы быть рядом с тобой. Я отвергал поклонника за поклонником, потому что никто из них в подметки тебе не годился. Никто не смог заинтересовать меня так, как это сделал ты. Никто не смог бы завоевать и толику моей привязанности, потому что она вся принадлежит тебе. Я отдам за тебя жизнь. Я отдам за тебя свою магию. Я надеялся, что Трелони оказажется права, и у меня появится шанс убедить тебя, что я — тот, кто тебе нужен. Если бы у тебя хватило смелости принять мое предложение…
— Но вы же несерьезно? Я… Вы правда планируете установить эту... связь в Майский День? — изумился Северус, внезапно чувствуя головокружение.
— Ты ведь тоже меня любишь, да? Гермиона сказала, что ты должен испытывать ко мне хоть какие-то чувства, иначе ничего бы не вышло. Майская Королева всю весну прячется от своего настойчивого поклонника, не веря в его чувства, отказывая ему раз за разом и повергая его в отчаяние. Но она тоже отчаянно его любит. Она просто опасается его общительности. Его юности и силы. Она не хочет, чтобы ее чувства ранили… как и ты. Ты уже давно отдал мне сердце. Ведь так, Северус? Мы месяцами отказывались от счастья из-за глупой неуверенности.
— Это слишком невероятно, чтобы быть правдой, Гарри. Я боюсь, что романтичная легенда вскружила вам голову и толкает вас на то, о чем вы завтра пожалеете. Посмотрите на меня! Создайте самый мощный Люмос, какой только можете, и взгляните на меня без привычных розовых очков. Вряд ли вы тогда скажете, что...
Гарри схватил его за плечи и сердито встряхнул.
— Но я уже сказал тебе, что совершенно определенно тебя люблю, и я предельно в этом искренен! Если надо, я поклянусь под Веритасерумом, Северус.
— Это безумие!
— Любовь как идея сама по себе безумна. Любовь имеет смысл только тогда, когда рассматривается как эмоция. Чудесное, самоотверженное чувство. Сокровище, которое надо дарить и принимать искренне. Это благословение. Целая жизнь, наполненная магией.
Робкая надежда начала заполнять холодные впадины осторожного сердца Северуса, когда любимые им зеленые глаза взглянули на него с серьезностью, какую не под силу было сыграть ни одному гриффиндорцу.
— Мне не надо смотреть на тебя как-то еще, я и так прекрасно все вижу, Северус. Я давно знаю твою силу и твои слабости и люблю их. Я хочу пройти с тобой через священный огонь, любовь моя. Я хочу положить свое сердце в твои ладони и знать, что не получу его обратно до самой смерти. Я хочу возложить тебя на постель из цветов и увидеть, как силы вернутся к тебе, словно ничего и не было. Я хочу обнажить твое тело и восхищаться им, пролить на него мечты и надежды на будущее, словно благословенный бальзам. Я хочу ласкать тебя, пока не стану совсем седым, с дребезжащим голосом, и прожить жизнь, греясь теплом твоего храброго сердца, Северус Снейп.
Северус сглотнул, совершенно ошарашенный силой слов, которые медленно, но неумолимо сметали его изношенные щиты.
— Гарри…
— Нет. Выслушай меня, пожалуйста. Я хочу стать твоим избранником. Твоим Зеленым Человечком. Твоим Майским Королем. Не только обручиться, но и связать с тобой судьбу. Я хочу быть для тебя всем. Не отвергай меня, пожалуйста. Позволь мне взять твою руку и сплести воедино наше будущее, как сплетутся наши пальцы. Дай мне услышать, как твое согласие на мою клятву соединит нас навечно.
Ониксовые глаза Снейпа заблестели, когда он услышал эту просьбу, произнесенную еле слышным шепотом. Совсем недавно он читал о таком в книге. Тогда он уставился на эти строки голодным взором, с неумолимым желанием. С горечью и болью человека, который знает, что ему никогда такого не услышать.
А теперь он стоял в залитом светом дворе, упиваясь видом безумно любимого человека, который шептал ему заветные слова, а сердце часто билось, раздираемое чуть ли не миллионом смутных страхов. Несмотря на вычисления, которые он нацарапал на наспех наколдованном куске пергамента, он не осмеливался верить в их реальность. Ему никогда не улыбалась удача. Его мечты никогда не сбывались. Северус и подумать не мог, что его любовь может оказаться счастливой.
В горле пересохло. Он боялся проснуться и обнаружить, что все просто ему приснилось. Что это было неправдой. Что его мечты, как обычно, не сбылись. Сердце билось внутри грудной клетки, словно барабан, и все защитные инстинкты вопили, что надо отступить. Сбежать, вернуться в безопасность своего класса, своих зелий, книг, своих тайных желаний и унылой жизни без любви.
Но эти зеленые глаза, так нежно любимые, сияли надеждой. Были полны знакомой жажды, того же голодного желания, которое он столько раз видел отраженным в своем зеркале. Он не мог отвернуться от Гарри, как и не мог вырвать грохочущее сердце из груди.
— И как… Как звучит твоя клятва, Гарри Поттер? — спросил он неуверенным шепотом, боясь повысить голос и порвать хрупкую нить старинной магии, связавшей их в этот краткий миг. Необычный момент полной искренности. Последний шанс на счастье...
— Я дам тебе все, что ты захочешь, моя дорогая Майская Королева. Я проживу остаток жизни не для себя, а для тебя. Я хочу посвятить остаток своего существования тому, чтобы дать тебе наслаждение. Я буду стараться дарить тебе радость. Удовольствие. Безопасность. Я не хочу ничьих прикосновений, кроме твоих. Хочу чувствовать только любовь к тебе. Видеть сны не обо мне, а о нас. Хочу стать тем, кого ты захочешь сделать из меня. В ком ты будешь нуждаться. Кто дополнит тебя. Ты пройдешь со мной через огонь Белтайна, Северус Снейп? Возьмешь ли ты меня за руку и позволишь ли уложить тебя на ложе из цветов? Сдашься ли ты мне, любимый?
Глаза Северуса округлились, когда Гарри взмахнул палочкой, и земля под ними превратилась в настоящее поле слегка покачивающихся цветов. Повсюду выросла мягкая зеленая трава, а посередине — высокое, усыпанное цветами вишневое дерево, ветви которого казались серебристыми в ярком лунном свете.
Рядом с ними появилась арка, сплошь увешанная маленькими фонариками. От них исходил острый аромат различных пород древних деревьев, кусочки которых потрескивали в маленьких прозрачных вместилищах, предназначенных для их священного пламени. Он различил боярышник, березу, рябину — священное триединство огней Белтайна, и сразу понял, что Гарри сделал этот проход под аркой, чтобы защитить их маленький рай от возгорания.
Северус окинул взглядом изысканный маленький сад, который, казалось, появился здесь из его самых сокровенных снов, и в его сердце, душе, в его разуме, словно пузырьки шампанского, заискрилась радость, давая ему силы, чтобы попытаться принять обещанное и желанное будущее.
— Да. Я… пройду с тобой через огонь Белтайна, Гарри Поттер. Я позволю тебе уложить меня на ложе из цветов. Я буду Майской Королевой для твоего Зеленого Человечка в эту ночь старинной магии. Я обручусь с тобой сегодня под звездами…
— Слава Мерлину! — пылко прошептал Гарри, ликующе улыбаясь, а потом, словно в замедленном кино, поднялся на цыпочки и запечатлел искренний поцелуй на дрожащих губах Северуса. Он протянул Северусу ладонь и с трепетом ждал, когда он сожмет ее в своей руке. Они переплели пальцы, дав древней магии произнесенных шепотом клятв создать волшебную золотистую нить. Она обвилась вокруг сплетенных рук, соединяя их воедино, и связь становилась крепче с каждым шагом Северуса и Гарри под аркой со священным огнем.
И только когда они прошли под аркой, и нить соединила их, Гарри заговорил снова. Его глаза сияли ярче травы под ногами, а голос решительно прозвучал в тишине:
— Я не хочу, чтобы эта связь длилась только год и день, любимый, это не утолит мою жажду. Я не смогу снова потерять тебя. Я молча обожал тебя эти годы и слишком долго думал, что ты не будешь моим. Мне никто не был нужен, только ты, но я не верил, что этот день когда-нибудь настанет... Я отказываюсь принять эту мечту, если она должна продлиться лишь год, Северус Снейп. Я хочу всегда быть с тобой. Я хочу вечность или ничего.
Ослепляющая магия, обернутая вокруг их рук, застыла, среагировав на движение шокированного Северуса. Это была не часть ритуала, а магия желания. Она могла создать сильнейшую связь, но могла и уничтожить их обоих, если они попытаются обмануть Высшие Силы невнятными и недостаточно сильными заявлениями привязанности. Если он примет клятву Гарри, и связь сочтет их чувства недостойными такого дара, они окажутся по уши в отрицательной магической энергии.
Широко распахнутые глаза цвета ночи с беспокойством встретились взглядом с зелеными.
— Ты уверен, Гарри? — отважился спросить он, и полный обожания взгляд был ему ответом. — Тогда ты будешь для меня всем, Гарри Поттер. Я отдаю свое сердце тебе, храни его вечно, любимый.
Соединяющая их нить увеличилась и засияла, как золотой луч солнца. Она отпечаталась на их коже холодным огнем, притягивая их друг к другу силой увеличенного стократно желания.
Сила завихрилась вокруг них, медленно погружаясь в землю, как летний дождь. Все это время они стояли рядом, изумленно глядя друг другу в глаза, а магия обвивалась вокруг них и проходила насквозь, сверху вниз, погружаясь и выныривая из их тел, словно нить, соединяющая до этого их руки, связывала их вместе канатами, сделанными из... них самих. Из их собственной магии. Из данных и полученных клятв.
Когда все было сказано и сделано, они остались наедине в маленьком саду. Их окружали покой и тишина. Спокойствие, какого Северус никогда в своей жизни не испытывал, наполнило его, отгоняя все страхи, прошлые обиды, мысли о возможной опасности и сомнения по поводу принятого решения.
Тишину нарушил счастливый смех Гарри, который прозвенел в заброшенном дворе как возвещающий о радости колокол. Северус робко улыбнулся и слегка покраснел, когда Гарри обнял его, словно хрупкое стекло, и прижал к широкой груди. А потом, подняв его без малейшего усилия, нежно уложил на мягкую зеленую траву.
Темные глаза Северуса просияли, и дыхание прервалось, когда он вдохнул дурманяще-сладкий аромат цветов.
— Гарри… Ты понимаешь, что я никогда не был… Королевой? Я никому настолько не доверял, уж точно не в сексуальном плане. Я... никогда не был тем, кто…
Гарри заткнул ему рот нежнейшим, но требовательным поцелуем, и Северус не задержался с ответом. Поцелуй длился вечность: ведомые желанием Гарри и Северус неспешно ласкали друг друга, пока не начали задыхаться. С неохотой прервавшись, они взглянули в одинаково горящие страстью глаза. Они не замечали ни звезд, ни цветов, не обращали внимания на аромат священного огня, а лишь впитывали запах друг друга. Оба были охвачены восторгом оттого, что все их мечты сбываются здесь и сейчас.
— Тебе не обязательно быть снизу, если не хочешь, Северус. Я думаю, что быть Королевой означает только формальное сопротивление и признание чувств, а не то, какую позицию ты предпочитаешь. Я, в общем-то, не против уступить. Меня устроит любой вариант, который даст тебе ощущение безопасности.
Северус смотрел в глаза, которые любил превыше всего на свете, и не видел ничего, кроме своего отражения. На него никогда не смотрели с таким неприкрытым обожанием, и мысль, что когда-то он находил причины защищаться от ласкового прикосновения этого человека, показалась ему совершенно отвратительной.
— Мне не нужно больше защищаться, Гарри. Я уже в безопасности здесь, в твоих объятьях. Кто еще поддержит меня в момент слабости, если не ты? Я... нуждаюсь в том, чтобы быть твоим именно так. Я хочу быть твоим так.
— О, Северус! — Гарри поцеловал его снова, в этот раз с восхищением, и схватился мозолистыми пальцами за мантию, начав яростную борьбу с длинным рядом плотно застегнутых маленьких пуговиц. — Тебе обязательно постоянно носить одежду с кучей застежек? — пожаловался он, теребя темную ткань, чтобы освободить Северуса сразу и от рубашки и от мантии.
В лунном свете призрачно-бледная кожа Северуса приняла болезненный оттенок. Он неловко поежился и закрыл глаза, чтобы не увидеть разочарование, которое — он был уверен — омрачит взгляд Гарри.
— Ты такой красивый, — эти слова прервали цепочку болезненных воспоминаний, как горячий нож, скользящий сквозь масло, освобождая от тысячи мелких обид и ощущения неуверенности, всегда портивших такие моменты.
Северус не смог сдержать изумленного вздоха, когда рот Гарри коснулся его шеи и жадно заскользил по ней, медленно спускаясь к ключицам и туловищу. Он тщательно целовал соски, накрыл их ртом и нежно лизал, и это разжигало в Северусе пламя и не давало ему передышки в наводняющем удовольствии, завоевывающем не болью и пытками, а безжалостным, неописуемым экстазом.
Его кожа горела от каждого прикосновения Гарри, а пальцы зудели от страстного желания касаться этой великолепной загорелой кожи, ласкать которую он так долго мечтал. Он хотел увидеть Гарри обнаженным, он хотел трогать его, ему было необходимо ощутить тепло пальцами, руками, у груди... Он хотел соприкосновения обнаженной кожей, но громоздкие одеяния расстраивали его планы, не давая получить желанный доступ, пытались встать между ними…
— Хорошо, хорошо, я ее просто уберу, — легко засмеялся Гарри, и в этот момент Северус окончательно осознал, что все это время шептал свои желания ему в покрасневшее ухо. Желания исполнились в следующую секунду, и он внезапно ощутил себя уязвимым, беспомощно обнаженным с головы до ног, безнадежно держащимся за такого же обнаженного Гарри.
Они оба замерзли, когда полностью соприкоснулись кожей в первый раз. Их глаза закрылись, раздался стон глубокого наслаждения, и весь мир для них сузился до пятна залитой лунным светом травы в окружении ярких цветов. Тело принимало каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждое пощипывание, покусывание, щекотку и царапины, пока до ушей не стало доноситься лишь тяжелое дыхание, долгие измученные стоны и сладкий бессвязный шепот...
Когда Северус почувствовал, что кончики пальцев Гарри влажные от наколдованной смазки, он уже был схвачен и прижат к широкой груди, как испуганный олененок. Его укачивали и успокаивали с такой нежностью, что это его сломило. Его целовали и уговаривали, как бесценного, любимого партнера. В него проникали так нежно и терпеливо, как это мог делать только связанный с ним до глубины души любовник.
Проникновение первого пальца ощущалось таким странным и инородным, что он невольно сжался и прошипел. Контакт был вторгающимся, непривычным его чувствам, и он боялся инстинктивно дернуться, вытолкнув в испуге палец, и больше не допустить туда своего избранника. А потом Гарри за его напряженным плечом прошептал короткий вопрос:
— Все хорошо, любовь моя?
И ощущение, что в него вторглись против его воли, покинуло сознание. Он не мог связно ответить, но начал мягко покачиваться, прижимаясь к груди Гарри, понемногу опускаясь, пока не начал сознательно насаживаться на осторожный палец, который так мягко пытался... соединить его с Гарри, как металлическое звено свежевыкованной цепи.
Гарри простонал ему в шею, коснувшись потным лбом, и слегка согнул вторгшийся палец вправо, а потом влево. Понадобился всего один толчок вглубь, чтобы Северус выгнулся, охваченный пылающим белым пламенем, сковавшим его непоколебимыми узами чувственного удовольствия. Чистое желание накрыло его неумолимым приливом, когда любовник толкнулся в его простату сосредоточенно и направленно, как беспощадный Казанова.
Кончик пальца превратился в целый палец, затем их стало два, три, безжалостно дразнящих. Все они толкались внутри, все больше открывая его. Выворачивая его наизнанку и переворачивая с ног на голову, заставляя танцевать под мелодию, которую играл Гарри. Заставляя вздыхать, стонать, молить, извиваться… Делая его слепым, глухим и немым ко всему, что не было Гарри Поттером.
Наконец пальцы оставили его, и он смотрел в звездное ночное небо, пока Гарри трясущимися руками покрывал член смазкой, гладил бледную ногу Северуса от лодыжки до бедра, а потом навис над ним, закрыв собой далекие звезды, перламутровую луну и темные башенки Хогвартса.
— Ты готов, любовь моя? — нарушил тишину вопрос, и Северус улыбнулся. Потом поднял руку и погладил щеку Гарри. Он еще никогда не принимал любовника с такой... удовлетворенностью. Без опаски. Без того, чтобы переполнившееся, готовое взорваться от смутной томящейся жажды сердце снова испытало сожаления от очередной запятнанной встречи.
Он всегда ругал себя за то, что ложился в постель с незнакомцами с простой и незамысловатой целью быстрого получения оргазма. Он всегда думал, надолго ли ему придется остаться, прежде чем можно будет уйти. Планировал отход, безжалостно вбиваясь в тело мужчины, которому заплатил, или которого заманил в постель обещаниями бесплатного зелья...
Это был совершенно другой опыт. Это было блаженство. Он смотрел в прекрасные глаза Гарри, не ощущая вины. Не было сожалений. Не было грызущего сознание тоскливого желания, когда он взял то, что смог, и знал, что это было не все, чего он хотел.
— Готов как никогда, Гарри… — прошептал он очевидную правду и раздвинул ноги шире, чтобы дать любимому человеку больше места. Он приподнял бедра над травой, раздвинул ягодицы и приоткрыл то место, которое еще никто не видел и не трогал. Место, которое всегда принадлежало только Северусу, а теперь и Гарри тоже.
Проникновение ощущалось по-другому с другой стороны. Это было и некомфортно, и приятно. Это было… легко и одновременно трудно вынести. Он никогда не любил раскрываться, это было заметно по первоначальному сопротивлению. По вцепившейся в загорелое плечо бледной руке. В его неотрывном желании закрыть глаза, отвернуться, поскорее все закончить, толкнувшись вперед сильнее, быстрее, безжалостнее.
Он упорно продолжил, неспособный украсть у Гарри удовольствие любить его так, как тому хотелось. Неспособный разрушить это мгновение страхом, понять, что ему есть что скрывать от этого мужчины, от этих глаз, от этого тела, которое так бережно заявляло права на него, так уважительно пыталось овладеть им.
И, когда Гарри полностью вошел в него, он вдруг понял, что это не было капитуляцией. Он не уступал и не подчинялся. Он полностью вверил себя рукам Гарри и позволил ему решать за них обоих, потому что знал, что не будет разочарован. Он позволил себе бодрящую свободу выпустить все из-под контроля.
Затем он начала двигаться, желая доставить столько же удовольствия, сколько получил, и, слыша стоны Гарри, почувствовал себя сверхчеловеком. Теперь он ощущал, что это прекрасное создание накрепко привязано к нему, и он был единственным, кто сплетался с ним. Он стал настоящим воплощением... двоих.
В этот момент рука Гарри обхватил его член собственническим жестом, от которого захватило дыхание. Свирепая радость обуяла его, когда он полностью поддался мозолистым, осторожным и неистовым пальцам, и попытался пробормотать просьбу, которую не смог произнести.
Удовольствие пошатнуло его мир, пронеслось сквозь него и привело к сокрушительному оргазму, который снял с него кожу, оставил огненный след, сломал и вновь создал его совершенно другим человеком. Тем, кто уже не станет прежним Северусом Снейпом. Тем, кто сумел сдаться.
Гарри застыл над ним на секунду, громко выдохнув и произнеся его имя с дрожью наслаждения, а потом разлетелся как одуванчик под ослепленным взглядом Северуса, и упал ему на грудь, обнаженный и изможденный, доверяя ему настолько, что Северус не мог противиться неимоверной благодарности, наполнившей все его тело желанием защитить это красивое существо от любого зла. От всех бед, навсегда...
Спустя несколько мгновений Гарри повернулся в его объятьях, сонно прошептав чистящее заклинание, а после посмотрел прямо ему в глаза, нырнув в их глубину.
— С тобой все в порядке?
Северус сглотнул, улыбаясь сквозь настоящий шторм переполняющей привязанности, которая заставила бы предложить что угодно, чтобы бы ни вздумал потребовать от него этот мужчина.
— Со мной все в порядке, Гарри, — только и смог сказать он, но оказалось, что этого достаточно, потому что Гарри улыбнулся, удовлетворенно вздохнул и устроился рядом, сонно его обняв.
— Тогда, может, пойдем? Вернемся в наши комнаты и проведем остаток ночи на удобной кровати под мягкими одеялами… — прошептал Северус спустя какое-то время, нежно зарываясь пальцами в мягкие темные волосы своего возлюбленного.
Гарри вздохнул, глядя на звезды с легкой улыбкой.
— Может, лучше призовем эти одеяла? Я не хочу провести нашу первую ночь в своей спальне. Или в твоей. Я не хочу проснуться завтра и обнаружить, что мне все это приснилось. Это реально, пока я вижу звезды и луну, и цветы вокруг. Это реально, пока я не лежу в собственной постели, страстно мечтая, чтобы ты был рядом…
— Но я с тобой, Гарри. Я буду с тобой, даже если ты проснешься на своем матрасе или на моем. Я не допущу, чтобы все это снова стало смутной мечтой. Мы вместе навечно, помнишь?
— Вечность… Теперь я люблю это слово даже больше твоего имени, Северус.
Северус хмыкнул, выудил свою палочку из кармана мантии Гарри и призвал откуда-то пару толстых одеял. Он решил поудобнее устроить их в этом чудесном дворике, раз уж поддался желанию своего гриффиндорца с мечтательными глазами спать под звездами.
— Только не начинай ворковать при всех разные нелепые клички вроде Вечный Северус.
Гарри фыркнул, поглядев на него изумленно.
— Вечный Северус?
Северус покраснел.
— Ты просто невыносимо... поэтичен, Поттер.
— Невыносимо поэтичен? Отлично, любовь моя, теперь я целый месяц при встрече в Большом зале буду звать тебя Вечный Северус.
— Ты не посмеешь!
— Не упорствуй, сладкая попка, мне известно из достоверных источников, что я невыносимо поэтичен.
Смех эхом прозвучал во дворе — Северус сдался.
— Мерлин, с тобой просто не будет, да, Поттер?
Гарри ухмыльнулся, нежно поцеловал его в губы и прошептал на ухо:
— Я планирую быть твоим навеки, Северус. Не больше и не меньше. Полагаю, у нас впереди еще много работы. Мы же оба упрямые. Мы будем драться, как кошка с собакой и орать друг на друга, пока не охрипнем и не вспомним, почему не можем жить без этой страсти. Мы будем просто самими собой. Только мы, Северус. Звучит неплохо, а?
— Неплохо, — спокойно согласился Снейп, прежде чем добавить с дьявольской ухмылкой, — и невыносимо поэтично, Гарри.
— О, заткнись, — притворно проворчал Гарри, щекоча Северуса под одеялом с игривостью, которой ни один из них не мог так расслабленно наслаждаться с другим партнером. Северус беспомощно захихикал, извиваясь под безжалостными пальцами любовника, наполняя звуком мягко звенящего смеха маленький волшебный сад, где были дикие цветы на теплом ветру и они, только они. Вместе и навсегда.
Конец.
а это можно не читать)
должна сказать вот что... во-первых, УФ. последняя глава постоянно маячила на краю сознания как недоделанное дело, азы психологии, все такое..
во-вторых, я немножко промахнулась с этим переводом, потому что была нацелена на угар и дуракаваляние с Трелони во главе - а эти два всенародно любимых сладких педика)) постоянно разговаривали длинными фразами( я чуть сама не начала ими говорить и решила, что теперь, если вообще возьмусь когда-либо за какой-то еще перевод, это будет НЦ-21 в стиле Джаксиан Танг - короткие предложения, простые слова. поднаберу специфический лексикон заодно, а то что все одни члены, простаты, да любовь, надо же как-то развлекаться))
это была шутка конечно (но в каждой шутке известно что есть), автор очень хороший, и у нее есть свой оригинальный стиль, не обращайте внимания на меня, читайте, наслаждайтесь, пишите если увидите очепятки и прочее, ну и не только о них.
Внимание, внимание! над этой главой не работы беты lixiang и berenica! вы читаете ее на свой страх и риск)
* * *
Часть 4
В сгущающейся темноте возмущенный вдох Северуса прозвучал необычайно громко. Он был разгневан словами Гарри и не мог поверить ни одному из этих нелепых заявлений.
— Вы считаете меня идиотом? Вы всегда меня ненавидели и презирали, Поттер. Вы не уважали меня как учителя, не доверяли мне как члену Ордена Феникса и с трудом делали над собой усилие, чтобы обращаться ко мне хоть сколько-нибудь вежливо, когда стали преподавателем. Не правда ли, удобно — как только вы узнали, что мне придется сыграть жалкую роль жертвенного агнца на благо школы, вы внезапно страстно меня полюбили?
— Я! Люблю! Тебя! Тебя, упрямый тупой болван! Почему ты не веришь, что я пройду ради тебя по горячим углям, Северус? Я пытаюсь поговорить с тобой, но у меня получается так неуклюже, что единственный способ сохранить остатки своей гордости — это застенчиво удрать! Мои чувства к тебе очевидны, даже ученики меня дразнят, черт возьми! Я посмешище всего чертового замка! Я столько времени жил в вакууме, без привязанности, ожидая, что ты высунешь свою ученую голову из стопок книг и кипящих котлов и увидишь, наконец, то, на что другие тебе уже год намекают. Я столько месяцев умирал от смущения на собраниях и прочих встречах. Ты не замечал, как Минерва всегда настаивала, чтобы мы сидели рядом?
Северус моргнул:
— Я полагал, это месть за то, что мы выиграли кубок по квиддичу в прошлом году.
читать дальше
Глаза Поттера расширились, словно от боли.
— Вот как? Мило. Я не понимаю, что со мной не так, почему ты не можешь найти во мне ничего привлекательного. Я… так долго пытался тебе угодить и уже не знаю, что еще сделать, Северус. Я знаю, ты мне не поверишь, но моя жизнь уже долгое время вращается вокруг тебя. Не спорю — когда-то ты мне не нравился, и почти всю войну я считал тебя предателем. Мне стоило доверять Альбусу, но я не смог, и, хотя я сожалею об этом, прошлое уже не изменить. Это не значит, что я не люблю тебя сейчас. Но, возможно, поэтому ты не принимаешь мои чувства.
— Поттер…
— Подожди. Выслушай меня. Я не знаю когда — и вообще не уверен, что сумею — снова наберусь храбрости сказать тебе это, так что я использую свой шанс: я вернулся в Хогвартс из-за тебя, Северус. Я стал преподавателем, только чтобы быть рядом с тобой. Я отвергал поклонника за поклонником, потому что никто из них в подметки тебе не годился. Никто не смог заинтересовать меня так, как это сделал ты. Никто не смог бы завоевать и толику моей привязанности, потому что она вся принадлежит тебе. Я отдам за тебя жизнь. Я отдам за тебя свою магию. Я надеялся, что Трелони оказажется права, и у меня появится шанс убедить тебя, что я — тот, кто тебе нужен. Если бы у тебя хватило смелости принять мое предложение…
— Но вы же несерьезно? Я… Вы правда планируете установить эту... связь в Майский День? — изумился Северус, внезапно чувствуя головокружение.
— Ты ведь тоже меня любишь, да? Гермиона сказала, что ты должен испытывать ко мне хоть какие-то чувства, иначе ничего бы не вышло. Майская Королева всю весну прячется от своего настойчивого поклонника, не веря в его чувства, отказывая ему раз за разом и повергая его в отчаяние. Но она тоже отчаянно его любит. Она просто опасается его общительности. Его юности и силы. Она не хочет, чтобы ее чувства ранили… как и ты. Ты уже давно отдал мне сердце. Ведь так, Северус? Мы месяцами отказывались от счастья из-за глупой неуверенности.
— Это слишком невероятно, чтобы быть правдой, Гарри. Я боюсь, что романтичная легенда вскружила вам голову и толкает вас на то, о чем вы завтра пожалеете. Посмотрите на меня! Создайте самый мощный Люмос, какой только можете, и взгляните на меня без привычных розовых очков. Вряд ли вы тогда скажете, что...
Гарри схватил его за плечи и сердито встряхнул.
— Но я уже сказал тебе, что совершенно определенно тебя люблю, и я предельно в этом искренен! Если надо, я поклянусь под Веритасерумом, Северус.
— Это безумие!
— Любовь как идея сама по себе безумна. Любовь имеет смысл только тогда, когда рассматривается как эмоция. Чудесное, самоотверженное чувство. Сокровище, которое надо дарить и принимать искренне. Это благословение. Целая жизнь, наполненная магией.
Робкая надежда начала заполнять холодные впадины осторожного сердца Северуса, когда любимые им зеленые глаза взглянули на него с серьезностью, какую не под силу было сыграть ни одному гриффиндорцу.
— Мне не надо смотреть на тебя как-то еще, я и так прекрасно все вижу, Северус. Я давно знаю твою силу и твои слабости и люблю их. Я хочу пройти с тобой через священный огонь, любовь моя. Я хочу положить свое сердце в твои ладони и знать, что не получу его обратно до самой смерти. Я хочу возложить тебя на постель из цветов и увидеть, как силы вернутся к тебе, словно ничего и не было. Я хочу обнажить твое тело и восхищаться им, пролить на него мечты и надежды на будущее, словно благословенный бальзам. Я хочу ласкать тебя, пока не стану совсем седым, с дребезжащим голосом, и прожить жизнь, греясь теплом твоего храброго сердца, Северус Снейп.
Северус сглотнул, совершенно ошарашенный силой слов, которые медленно, но неумолимо сметали его изношенные щиты.
— Гарри…
— Нет. Выслушай меня, пожалуйста. Я хочу стать твоим избранником. Твоим Зеленым Человечком. Твоим Майским Королем. Не только обручиться, но и связать с тобой судьбу. Я хочу быть для тебя всем. Не отвергай меня, пожалуйста. Позволь мне взять твою руку и сплести воедино наше будущее, как сплетутся наши пальцы. Дай мне услышать, как твое согласие на мою клятву соединит нас навечно.
Ониксовые глаза Снейпа заблестели, когда он услышал эту просьбу, произнесенную еле слышным шепотом. Совсем недавно он читал о таком в книге. Тогда он уставился на эти строки голодным взором, с неумолимым желанием. С горечью и болью человека, который знает, что ему никогда такого не услышать.
А теперь он стоял в залитом светом дворе, упиваясь видом безумно любимого человека, который шептал ему заветные слова, а сердце часто билось, раздираемое чуть ли не миллионом смутных страхов. Несмотря на вычисления, которые он нацарапал на наспех наколдованном куске пергамента, он не осмеливался верить в их реальность. Ему никогда не улыбалась удача. Его мечты никогда не сбывались. Северус и подумать не мог, что его любовь может оказаться счастливой.
В горле пересохло. Он боялся проснуться и обнаружить, что все просто ему приснилось. Что это было неправдой. Что его мечты, как обычно, не сбылись. Сердце билось внутри грудной клетки, словно барабан, и все защитные инстинкты вопили, что надо отступить. Сбежать, вернуться в безопасность своего класса, своих зелий, книг, своих тайных желаний и унылой жизни без любви.
Но эти зеленые глаза, так нежно любимые, сияли надеждой. Были полны знакомой жажды, того же голодного желания, которое он столько раз видел отраженным в своем зеркале. Он не мог отвернуться от Гарри, как и не мог вырвать грохочущее сердце из груди.
— И как… Как звучит твоя клятва, Гарри Поттер? — спросил он неуверенным шепотом, боясь повысить голос и порвать хрупкую нить старинной магии, связавшей их в этот краткий миг. Необычный момент полной искренности. Последний шанс на счастье...
— Я дам тебе все, что ты захочешь, моя дорогая Майская Королева. Я проживу остаток жизни не для себя, а для тебя. Я хочу посвятить остаток своего существования тому, чтобы дать тебе наслаждение. Я буду стараться дарить тебе радость. Удовольствие. Безопасность. Я не хочу ничьих прикосновений, кроме твоих. Хочу чувствовать только любовь к тебе. Видеть сны не обо мне, а о нас. Хочу стать тем, кого ты захочешь сделать из меня. В ком ты будешь нуждаться. Кто дополнит тебя. Ты пройдешь со мной через огонь Белтайна, Северус Снейп? Возьмешь ли ты меня за руку и позволишь ли уложить тебя на ложе из цветов? Сдашься ли ты мне, любимый?
Глаза Северуса округлились, когда Гарри взмахнул палочкой, и земля под ними превратилась в настоящее поле слегка покачивающихся цветов. Повсюду выросла мягкая зеленая трава, а посередине — высокое, усыпанное цветами вишневое дерево, ветви которого казались серебристыми в ярком лунном свете.
Рядом с ними появилась арка, сплошь увешанная маленькими фонариками. От них исходил острый аромат различных пород древних деревьев, кусочки которых потрескивали в маленьких прозрачных вместилищах, предназначенных для их священного пламени. Он различил боярышник, березу, рябину — священное триединство огней Белтайна, и сразу понял, что Гарри сделал этот проход под аркой, чтобы защитить их маленький рай от возгорания.
Северус окинул взглядом изысканный маленький сад, который, казалось, появился здесь из его самых сокровенных снов, и в его сердце, душе, в его разуме, словно пузырьки шампанского, заискрилась радость, давая ему силы, чтобы попытаться принять обещанное и желанное будущее.
— Да. Я… пройду с тобой через огонь Белтайна, Гарри Поттер. Я позволю тебе уложить меня на ложе из цветов. Я буду Майской Королевой для твоего Зеленого Человечка в эту ночь старинной магии. Я обручусь с тобой сегодня под звездами…
— Слава Мерлину! — пылко прошептал Гарри, ликующе улыбаясь, а потом, словно в замедленном кино, поднялся на цыпочки и запечатлел искренний поцелуй на дрожащих губах Северуса. Он протянул Северусу ладонь и с трепетом ждал, когда он сожмет ее в своей руке. Они переплели пальцы, дав древней магии произнесенных шепотом клятв создать волшебную золотистую нить. Она обвилась вокруг сплетенных рук, соединяя их воедино, и связь становилась крепче с каждым шагом Северуса и Гарри под аркой со священным огнем.
И только когда они прошли под аркой, и нить соединила их, Гарри заговорил снова. Его глаза сияли ярче травы под ногами, а голос решительно прозвучал в тишине:
— Я не хочу, чтобы эта связь длилась только год и день, любимый, это не утолит мою жажду. Я не смогу снова потерять тебя. Я молча обожал тебя эти годы и слишком долго думал, что ты не будешь моим. Мне никто не был нужен, только ты, но я не верил, что этот день когда-нибудь настанет... Я отказываюсь принять эту мечту, если она должна продлиться лишь год, Северус Снейп. Я хочу всегда быть с тобой. Я хочу вечность или ничего.
Ослепляющая магия, обернутая вокруг их рук, застыла, среагировав на движение шокированного Северуса. Это была не часть ритуала, а магия желания. Она могла создать сильнейшую связь, но могла и уничтожить их обоих, если они попытаются обмануть Высшие Силы невнятными и недостаточно сильными заявлениями привязанности. Если он примет клятву Гарри, и связь сочтет их чувства недостойными такого дара, они окажутся по уши в отрицательной магической энергии.
Широко распахнутые глаза цвета ночи с беспокойством встретились взглядом с зелеными.
— Ты уверен, Гарри? — отважился спросить он, и полный обожания взгляд был ему ответом. — Тогда ты будешь для меня всем, Гарри Поттер. Я отдаю свое сердце тебе, храни его вечно, любимый.
Соединяющая их нить увеличилась и засияла, как золотой луч солнца. Она отпечаталась на их коже холодным огнем, притягивая их друг к другу силой увеличенного стократно желания.
Сила завихрилась вокруг них, медленно погружаясь в землю, как летний дождь. Все это время они стояли рядом, изумленно глядя друг другу в глаза, а магия обвивалась вокруг них и проходила насквозь, сверху вниз, погружаясь и выныривая из их тел, словно нить, соединяющая до этого их руки, связывала их вместе канатами, сделанными из... них самих. Из их собственной магии. Из данных и полученных клятв.
Когда все было сказано и сделано, они остались наедине в маленьком саду. Их окружали покой и тишина. Спокойствие, какого Северус никогда в своей жизни не испытывал, наполнило его, отгоняя все страхи, прошлые обиды, мысли о возможной опасности и сомнения по поводу принятого решения.
Тишину нарушил счастливый смех Гарри, который прозвенел в заброшенном дворе как возвещающий о радости колокол. Северус робко улыбнулся и слегка покраснел, когда Гарри обнял его, словно хрупкое стекло, и прижал к широкой груди. А потом, подняв его без малейшего усилия, нежно уложил на мягкую зеленую траву.
Темные глаза Северуса просияли, и дыхание прервалось, когда он вдохнул дурманяще-сладкий аромат цветов.
— Гарри… Ты понимаешь, что я никогда не был… Королевой? Я никому настолько не доверял, уж точно не в сексуальном плане. Я... никогда не был тем, кто…
Гарри заткнул ему рот нежнейшим, но требовательным поцелуем, и Северус не задержался с ответом. Поцелуй длился вечность: ведомые желанием Гарри и Северус неспешно ласкали друг друга, пока не начали задыхаться. С неохотой прервавшись, они взглянули в одинаково горящие страстью глаза. Они не замечали ни звезд, ни цветов, не обращали внимания на аромат священного огня, а лишь впитывали запах друг друга. Оба были охвачены восторгом оттого, что все их мечты сбываются здесь и сейчас.
— Тебе не обязательно быть снизу, если не хочешь, Северус. Я думаю, что быть Королевой означает только формальное сопротивление и признание чувств, а не то, какую позицию ты предпочитаешь. Я, в общем-то, не против уступить. Меня устроит любой вариант, который даст тебе ощущение безопасности.
Северус смотрел в глаза, которые любил превыше всего на свете, и не видел ничего, кроме своего отражения. На него никогда не смотрели с таким неприкрытым обожанием, и мысль, что когда-то он находил причины защищаться от ласкового прикосновения этого человека, показалась ему совершенно отвратительной.
— Мне не нужно больше защищаться, Гарри. Я уже в безопасности здесь, в твоих объятьях. Кто еще поддержит меня в момент слабости, если не ты? Я... нуждаюсь в том, чтобы быть твоим именно так. Я хочу быть твоим так.
— О, Северус! — Гарри поцеловал его снова, в этот раз с восхищением, и схватился мозолистыми пальцами за мантию, начав яростную борьбу с длинным рядом плотно застегнутых маленьких пуговиц. — Тебе обязательно постоянно носить одежду с кучей застежек? — пожаловался он, теребя темную ткань, чтобы освободить Северуса сразу и от рубашки и от мантии.
В лунном свете призрачно-бледная кожа Северуса приняла болезненный оттенок. Он неловко поежился и закрыл глаза, чтобы не увидеть разочарование, которое — он был уверен — омрачит взгляд Гарри.
— Ты такой красивый, — эти слова прервали цепочку болезненных воспоминаний, как горячий нож, скользящий сквозь масло, освобождая от тысячи мелких обид и ощущения неуверенности, всегда портивших такие моменты.
Северус не смог сдержать изумленного вздоха, когда рот Гарри коснулся его шеи и жадно заскользил по ней, медленно спускаясь к ключицам и туловищу. Он тщательно целовал соски, накрыл их ртом и нежно лизал, и это разжигало в Северусе пламя и не давало ему передышки в наводняющем удовольствии, завоевывающем не болью и пытками, а безжалостным, неописуемым экстазом.
Его кожа горела от каждого прикосновения Гарри, а пальцы зудели от страстного желания касаться этой великолепной загорелой кожи, ласкать которую он так долго мечтал. Он хотел увидеть Гарри обнаженным, он хотел трогать его, ему было необходимо ощутить тепло пальцами, руками, у груди... Он хотел соприкосновения обнаженной кожей, но громоздкие одеяния расстраивали его планы, не давая получить желанный доступ, пытались встать между ними…
— Хорошо, хорошо, я ее просто уберу, — легко засмеялся Гарри, и в этот момент Северус окончательно осознал, что все это время шептал свои желания ему в покрасневшее ухо. Желания исполнились в следующую секунду, и он внезапно ощутил себя уязвимым, беспомощно обнаженным с головы до ног, безнадежно держащимся за такого же обнаженного Гарри.
Они оба замерзли, когда полностью соприкоснулись кожей в первый раз. Их глаза закрылись, раздался стон глубокого наслаждения, и весь мир для них сузился до пятна залитой лунным светом травы в окружении ярких цветов. Тело принимало каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждое пощипывание, покусывание, щекотку и царапины, пока до ушей не стало доноситься лишь тяжелое дыхание, долгие измученные стоны и сладкий бессвязный шепот...
Когда Северус почувствовал, что кончики пальцев Гарри влажные от наколдованной смазки, он уже был схвачен и прижат к широкой груди, как испуганный олененок. Его укачивали и успокаивали с такой нежностью, что это его сломило. Его целовали и уговаривали, как бесценного, любимого партнера. В него проникали так нежно и терпеливо, как это мог делать только связанный с ним до глубины души любовник.
Проникновение первого пальца ощущалось таким странным и инородным, что он невольно сжался и прошипел. Контакт был вторгающимся, непривычным его чувствам, и он боялся инстинктивно дернуться, вытолкнув в испуге палец, и больше не допустить туда своего избранника. А потом Гарри за его напряженным плечом прошептал короткий вопрос:
— Все хорошо, любовь моя?
И ощущение, что в него вторглись против его воли, покинуло сознание. Он не мог связно ответить, но начал мягко покачиваться, прижимаясь к груди Гарри, понемногу опускаясь, пока не начал сознательно насаживаться на осторожный палец, который так мягко пытался... соединить его с Гарри, как металлическое звено свежевыкованной цепи.
Гарри простонал ему в шею, коснувшись потным лбом, и слегка согнул вторгшийся палец вправо, а потом влево. Понадобился всего один толчок вглубь, чтобы Северус выгнулся, охваченный пылающим белым пламенем, сковавшим его непоколебимыми узами чувственного удовольствия. Чистое желание накрыло его неумолимым приливом, когда любовник толкнулся в его простату сосредоточенно и направленно, как беспощадный Казанова.
Кончик пальца превратился в целый палец, затем их стало два, три, безжалостно дразнящих. Все они толкались внутри, все больше открывая его. Выворачивая его наизнанку и переворачивая с ног на голову, заставляя танцевать под мелодию, которую играл Гарри. Заставляя вздыхать, стонать, молить, извиваться… Делая его слепым, глухим и немым ко всему, что не было Гарри Поттером.
Наконец пальцы оставили его, и он смотрел в звездное ночное небо, пока Гарри трясущимися руками покрывал член смазкой, гладил бледную ногу Северуса от лодыжки до бедра, а потом навис над ним, закрыв собой далекие звезды, перламутровую луну и темные башенки Хогвартса.
— Ты готов, любовь моя? — нарушил тишину вопрос, и Северус улыбнулся. Потом поднял руку и погладил щеку Гарри. Он еще никогда не принимал любовника с такой... удовлетворенностью. Без опаски. Без того, чтобы переполнившееся, готовое взорваться от смутной томящейся жажды сердце снова испытало сожаления от очередной запятнанной встречи.
Он всегда ругал себя за то, что ложился в постель с незнакомцами с простой и незамысловатой целью быстрого получения оргазма. Он всегда думал, надолго ли ему придется остаться, прежде чем можно будет уйти. Планировал отход, безжалостно вбиваясь в тело мужчины, которому заплатил, или которого заманил в постель обещаниями бесплатного зелья...
Это был совершенно другой опыт. Это было блаженство. Он смотрел в прекрасные глаза Гарри, не ощущая вины. Не было сожалений. Не было грызущего сознание тоскливого желания, когда он взял то, что смог, и знал, что это было не все, чего он хотел.
— Готов как никогда, Гарри… — прошептал он очевидную правду и раздвинул ноги шире, чтобы дать любимому человеку больше места. Он приподнял бедра над травой, раздвинул ягодицы и приоткрыл то место, которое еще никто не видел и не трогал. Место, которое всегда принадлежало только Северусу, а теперь и Гарри тоже.
Проникновение ощущалось по-другому с другой стороны. Это было и некомфортно, и приятно. Это было… легко и одновременно трудно вынести. Он никогда не любил раскрываться, это было заметно по первоначальному сопротивлению. По вцепившейся в загорелое плечо бледной руке. В его неотрывном желании закрыть глаза, отвернуться, поскорее все закончить, толкнувшись вперед сильнее, быстрее, безжалостнее.
Он упорно продолжил, неспособный украсть у Гарри удовольствие любить его так, как тому хотелось. Неспособный разрушить это мгновение страхом, понять, что ему есть что скрывать от этого мужчины, от этих глаз, от этого тела, которое так бережно заявляло права на него, так уважительно пыталось овладеть им.
И, когда Гарри полностью вошел в него, он вдруг понял, что это не было капитуляцией. Он не уступал и не подчинялся. Он полностью вверил себя рукам Гарри и позволил ему решать за них обоих, потому что знал, что не будет разочарован. Он позволил себе бодрящую свободу выпустить все из-под контроля.
Затем он начала двигаться, желая доставить столько же удовольствия, сколько получил, и, слыша стоны Гарри, почувствовал себя сверхчеловеком. Теперь он ощущал, что это прекрасное создание накрепко привязано к нему, и он был единственным, кто сплетался с ним. Он стал настоящим воплощением... двоих.
В этот момент рука Гарри обхватил его член собственническим жестом, от которого захватило дыхание. Свирепая радость обуяла его, когда он полностью поддался мозолистым, осторожным и неистовым пальцам, и попытался пробормотать просьбу, которую не смог произнести.
Удовольствие пошатнуло его мир, пронеслось сквозь него и привело к сокрушительному оргазму, который снял с него кожу, оставил огненный след, сломал и вновь создал его совершенно другим человеком. Тем, кто уже не станет прежним Северусом Снейпом. Тем, кто сумел сдаться.
Гарри застыл над ним на секунду, громко выдохнув и произнеся его имя с дрожью наслаждения, а потом разлетелся как одуванчик под ослепленным взглядом Северуса, и упал ему на грудь, обнаженный и изможденный, доверяя ему настолько, что Северус не мог противиться неимоверной благодарности, наполнившей все его тело желанием защитить это красивое существо от любого зла. От всех бед, навсегда...
Спустя несколько мгновений Гарри повернулся в его объятьях, сонно прошептав чистящее заклинание, а после посмотрел прямо ему в глаза, нырнув в их глубину.
— С тобой все в порядке?
Северус сглотнул, улыбаясь сквозь настоящий шторм переполняющей привязанности, которая заставила бы предложить что угодно, чтобы бы ни вздумал потребовать от него этот мужчина.
— Со мной все в порядке, Гарри, — только и смог сказать он, но оказалось, что этого достаточно, потому что Гарри улыбнулся, удовлетворенно вздохнул и устроился рядом, сонно его обняв.
— Тогда, может, пойдем? Вернемся в наши комнаты и проведем остаток ночи на удобной кровати под мягкими одеялами… — прошептал Северус спустя какое-то время, нежно зарываясь пальцами в мягкие темные волосы своего возлюбленного.
Гарри вздохнул, глядя на звезды с легкой улыбкой.
— Может, лучше призовем эти одеяла? Я не хочу провести нашу первую ночь в своей спальне. Или в твоей. Я не хочу проснуться завтра и обнаружить, что мне все это приснилось. Это реально, пока я вижу звезды и луну, и цветы вокруг. Это реально, пока я не лежу в собственной постели, страстно мечтая, чтобы ты был рядом…
— Но я с тобой, Гарри. Я буду с тобой, даже если ты проснешься на своем матрасе или на моем. Я не допущу, чтобы все это снова стало смутной мечтой. Мы вместе навечно, помнишь?
— Вечность… Теперь я люблю это слово даже больше твоего имени, Северус.
Северус хмыкнул, выудил свою палочку из кармана мантии Гарри и призвал откуда-то пару толстых одеял. Он решил поудобнее устроить их в этом чудесном дворике, раз уж поддался желанию своего гриффиндорца с мечтательными глазами спать под звездами.
— Только не начинай ворковать при всех разные нелепые клички вроде Вечный Северус.
Гарри фыркнул, поглядев на него изумленно.
— Вечный Северус?
Северус покраснел.
— Ты просто невыносимо... поэтичен, Поттер.
— Невыносимо поэтичен? Отлично, любовь моя, теперь я целый месяц при встрече в Большом зале буду звать тебя Вечный Северус.
— Ты не посмеешь!
— Не упорствуй, сладкая попка, мне известно из достоверных источников, что я невыносимо поэтичен.
Смех эхом прозвучал во дворе — Северус сдался.
— Мерлин, с тобой просто не будет, да, Поттер?
Гарри ухмыльнулся, нежно поцеловал его в губы и прошептал на ухо:
— Я планирую быть твоим навеки, Северус. Не больше и не меньше. Полагаю, у нас впереди еще много работы. Мы же оба упрямые. Мы будем драться, как кошка с собакой и орать друг на друга, пока не охрипнем и не вспомним, почему не можем жить без этой страсти. Мы будем просто самими собой. Только мы, Северус. Звучит неплохо, а?
— Неплохо, — спокойно согласился Снейп, прежде чем добавить с дьявольской ухмылкой, — и невыносимо поэтично, Гарри.
— О, заткнись, — притворно проворчал Гарри, щекоча Северуса под одеялом с игривостью, которой ни один из них не мог так расслабленно наслаждаться с другим партнером. Северус беспомощно захихикал, извиваясь под безжалостными пальцами любовника, наполняя звуком мягко звенящего смеха маленький волшебный сад, где были дикие цветы на теплом ветру и они, только они. Вместе и навсегда.
Конец.
@темы: переводы, Спасите! Белтайн!
